— Убери Гриневича. После последнего аукциона он затребовал сумму, которая больше твоей доли.
Наполовину латыш, Ян Войтович обладал дикой скупостью. Желваки под пергаментной кожей вздулись.
— Сколько?!. Сколько запросила эта мразь?!
— Двадцать тысяч золотом.
— Ладно, сделаем по-старому принципу. Отправлю его в командировку, с которой он не вернется.
— А как быть с каталогом оставленных вещей за последние пять лет? Пожар уже не пройдет.
Войтович поморщил лоб. Но в гениальности этого человека Космаков не сомневался.
— Отправим якобы на экспертизу в Ленинград. По дороге устроим налет. Кстати, Павлуха, по каким ценам ты сплавляешь это барахло? — улыбнулся мертвой улыбка садиста. — Может, увеличим мою долю?
Войтовича Космаков не боялся и хорошо знал. Возиться с товаром инквизитор-латыш в жизни не станет. Звонкое золото с рук компаньона — другое дело.
— На десять процентов согласен. А если ты не согласен, попробуй сам. Кроме головной боли ничего не наживешь.
— Ладно, ладно, Павлуха, не горячись, — хлопнул его по плечу Войтович. — Проценты я принимаю и пусть каждый занимается своим делом.
В 1952 году сотрудница кремлевского отдела кадров, его законная жена Руфина Иосифовна, родила Павлу Космакову сына. Вглядываясь в бесцветные близко посаженные глазки младенца, бывший приказчик думал: “В стране пролетариата родился новый миллионер. Кем вырастет этот человек, что скажет, когда отец покажет ему сокровища казахстанского подземелья?”
КИЛЛЕР ИЗ РУМЫНИИ
Петр Мунтяну не хотел углубляться в Украину. От Винницы рукой подать до Черновцов, там пропускной пункт Порубне и родная Сучава.
В принципе, Румыния была его родиной только по паспорту. Жизнь проходила в странствиях.
Капитал, который Петр приобрел, будучи уникальным “чистильщиком”[13] в Нью-Йорке, позволял ему мотаться по всему свету.
Киллеры редко живыми выходят из игры, но Петр сумел вовремя слинять, благодаря счастливому случаю, который в корне изменил жизнь.
Причиной тому послужил заказ на убийство одного из профсоюзных лидеров. Политическое убийство всегда имело две стороны. Одну — крайне негативную, вторую, при умелом использовании, — приносящую дополнительные деньги.
Розыск был действительно мощным. Но то, что ему удалось прихватить в роскошном особняке конгрессмена, начисто изменило его жизнь.
Две картины Гогена стоимостью в двадцать и сорок миллионов долларов позволили ему перечеркнуть прежнее ремесло и заняться “честным” бизнесом.
Пластическая операция была выполнена столь искусно, что “спрятанным концам” мог бы позавидовать любой американец, проходящий по линии программы защиты свидетелей.
Новые документы, отпечатки пальцев и лицо позволяли Мунтяну по несколько раз в год огибать без боязни земной шар. Дела шли успешно, но вскоре румын понял, что в его бизнесе, как и в прежние времена, без пистолета с глушителем не обойтись.
К тому времени у него уже была возможность самому пистолет не носить, а нанимать для этого определенных людей.
Страны бывшего Союза таили в себе несметные богатства и были ему хорошо знакомы. В пивных Череповца он впервые научился ломать “клиенту” кастетом челюсть, применять нож и старый добрый тэтэшник.
Три года за решеткой в Таганке принесли дополнительные навыки в знании славянской психологии и умение выживать, довольствуясь куском хлеба. Но это было в прошлом. Теперь же Петр сидел за хорошо сервированным столом в одном из ресторанов Винницы и ожидал своих ребят.
Когда Петр увидел, что к столику подходят только двое, в чуть раскосых глазах вспыхнул недобрый блеск.
— Где девушка?!. Я уже две недели сижу в этой паршивой дыре и плачу вам баксы!
Круглолицый качек с перебитым носом надтреснуто выдавил:
— Г-хрл-гадом буду, шеф, козлы помешали. В последний момент впряглись.
Второй оказался более разговорчивым:
— Молчи, Скелет, я скажу. Шеф, она начала кричать, собралась куча народа. Место людное, могли упасть на хвост менты.
Петр почесал костяшками правой руки колючий подбородок. Ужасно захотелось, чтоб на пальцах оказался кастет.
— Где ваш дух?! Я вам приволок классные стволы. Пару выстрелов, и бычье разбежится.
— Вряд ли, это были летуны, офицеры.
Румын положил локти на стол. Губы поползли в хищной улыбке, обнажая ряд жемчужных зубов.
— Летуны — не менты, они без пистолетов. Скелет солгал.
— Клянусь, шеф, при них были стволы.