— Слышали мы и про тебя и про вашу хату, где вы завалили козлих этапированных, — подсела к Никифоровой зэчка в авторитете.
— Ну, допустим, про резню в 45-ой хате весь централ знает, а про меня лично откуда? — спросила Нина.
— Я с Ингой в вокзальной хате два дня просидела. Она мне про тебя рассказывала. Попросила, если встретимся — дать поддержку.
Нина горько улыбнулась.
— Когда Инга уходила по этапу, она просила Мери давать мне поддержку. Мери уже нет в живых. Так что ты, дорогая, держись от меня подальше.
Сильной, с орлиным профилем зэчке ее слова не понравились.
— При чем здесь ты и смерть Мери? 0на пострадала не из за тебя. Вся ваша хата, кто остался в живых, должны за Мери молится. Если бы не впряглась Мери, те коблихи вас точно опустили. В Казахстане полный беспридел, а они из тамошней зоны, что возле Караганды. Карлаг — это отголосок сталинщины. Золотоножка подумала, и пришла к выводу, что ее новая знакомая, которую звали Вандой, права.
“Связывать смерть Мери и свое пребывание на централе глупо”. В этой камере царили свои порядки. Тот возможный предел моральной и физической чистоты, который в прежней камере поддерживали Инга и Мери, отсутствовал. Когда наступило время отбоя, женщины как-то странно засуетились и начали развешивать серые простыни, чтоб отделить одну нару от другой. Золотоножке послышались мужские имена, а через некоторое время она убедилась, что там, за простынями, действительно произносились мужские имена. Это был камерный секс, или, проще сказать, извращения, которые культивирует правящий класс, лишая человека свободы.
“Толик, работай глубже языком” — слышалось за простыней справа. “Витек, раздвинь ножки шире я возьму…обхвати меня за талию…”
Нина в ужасе натянула одеяло на голову, сожалея в тот момент, что она не глухая. Ей не верилось, ей даже не приходило в голову, что все происходит именно так: просто и деловито.
Еще через мгновение Золотоножка почувствовала что-то непонятное, происходящее у ее ног. Резким движением она сбросила одеяло с головы и увидела красивую шатенку, которая голая стояла на ее койке. Безымянный палец девушки производил ритмичные движения в половом органе. Томно прикрыв глаза, она прошептала:
— Золотоножка, я тебя хочу. Увидишь, мы друг друга классно удовлетворим.
Цепко ухватившись руками за железные боковины койки, Золотоножка напрягла тело и, что есть силы, ногой ударила лесбиянку в лицо. Девушка, сметая на пути навесной шкаф, разметая ложки, миски, кружки полетела на парашу.
Камера всполошилась. Из-за развешанных простыней появились злые лица женщин.
— Вы че, суки, кайф ламаете!? — послышалось слева и справа. — Че не поделили..? Она тебе не нравится Золотоножка? — сказала Ванда. — Бери другую.
Бледная, словно полотно, Нина сидела на наре и тяжело дышала. Позднее, уже на свободе, припоминая этот случай, она еще и еще раз убеждалась, что тогда ей по настоящему было страшно. Страшно не от того, что одна из зэчек предложила ей занятия извращениями, а от того, что все люди в этой камере, которые олицетворяли на тот момент для нее сообщество людей, так далеко ушли от Бога. Ведь ни один человек в этой камере не сказал:
— Люди! Что вы делаете!!? Это все противоестественно! У вас есть отцы, есть или будут мужья, дети. Как сможете вы после освобождения смотреть им в глаза!?
Эту ночь Золотоножка не спала. Утром ее вызвали к адвокату. Периодически прижимая руку к области сердца, чувствуя колики и задышку, она побрела длинным коридором.
ВИЗИТ БУЛЬТЕРЪЕРОВ
После очередного всплеска событий, каковыми в этом городе является, к примеру, приезд очередной шоу-звезды или убийство зажравшегося барыги, город Жмеринка отдыхал.
Молодежь, как и пятьдесят лет назад, гуляла по перрону всех шести платформ, съедала пирожок с горохом, а кто побогаче, отправлялся в заведение Игоря Якубовича “Рилакс” выпить чашку кофе и послушать хорошую музыку.
— Как ты думаешь, Франц, эти фотографии соответствуют действительности? — спросил Юрка Мазур по прозвищу Малыш у Франца, указывая на пейзажи Жмеринки до 1917 года. — Где Якубович их раздобыл, не знаешь?
— Не знаю, Малыш, где раздобыл, но выглядят они вполне правдоподобно. Созерцая эти фото, клиент в воображении проходит путь от лошадки до суперэкспресса, и тихо радуется в ожидании горячего блюда.
— Я не радуюсь, — раздраженно возразил Малыш. — У нас в городе уже вторую неделю не работает сауна.
Франц заметил:
— Но ведь ты, Юрок, в этом городе являешься исключением. Спортсмен, любитель девушек, предприниматель — все в одном лице. Успокойся, углубись в старину. Посмотри на эти домики, улицы — эк-зо-ти-ка. Ведь прошлое всегда с нами.