И как давай орков рубить с удвоенным энтузиазмом. Не зная ни усталости, ни жалости, ни остановки. Шло жесткое, бескомпромиссное преследование.
Надежда сама бросилась преследовать врагов. Под ее изящными, босыми ножками хлюпала кровь, и хрустели, щекоча голую пяточку кости троллей и орков. Девушка, отбросив лук, рубила волосатых тварей сразу двумя мечами, и кричала:
- Мы вас догоним, мы вас догоним!
. ГЛАВА Љ 3.
Идти к прокурору с ходатайством о своем сыне, тоже большая проблема. Как одеть, как показать себя. Надежда стояла перед зеркалом, и смотрела. Она слишком уж высокая, а тут еще и на каблуках. Молодая женщина осматривала себя. Лицо свежее и юное, почти детское, ей не тридцать, а не более двадцати. Фигура спортивная, безупречные пропорции, и золотистые волосы. Что и говорить: красавица.
Надежда оделась сексапильно. Не стала румянить и без того свежую и яркую кожу. Ее тело не нуждалось в косметике. Нацепила пару брошек из шведского стекла. Туфли надела на босую ногу, так сексуальнее. Тем более, у нее такие соблазнительные, с ровным загаром ножки.
А вот что надеть как ни короткую юбку и максимум открытого тела. Только с каблуками она стала еще выше - ну и верзила!
Надежда все же чуть подкрасила и без того алые губы, и двинулась к зданию прокуратуры. Ее очень беспокоило, что двенадцатилетний мальчик ночевал в тюрьме.
Какого там? Место не самое приятное, особенно компания! Обезьянник есть обезьянник.
Надежда спустилась по ступенькам, отказавшись от лифта. И затопала каблучками по мостовой. У нее был выбор: воспользоваться общественным транспортом, или вызвать такси. Или прокатиться на велосипеде. Своей тачки у девицы не было. Что досадно.
Хотя ездить умела Надежда неплохо. Девушка прибавила шагу, может дойти пешком? Хотя нет, по Москве далеко. Лучше попользоваться метрополитеном.
Мальчику и в самом деле пришлось не сладко. Раздосадованный тем, что какой-то сопляк бьет полицейских глава РОВД распорядился отправить пацана в штрафной изолятор.
Вовку отвели в специальную комнату и приказали раздеться. Потом молодая женщина его обыскала, заглянула даже в рот, сунув руки в резиновых перчатках под язык.
Вовка ощутил себя этим униженным. Хотя женщина в белом халате и старалась касаться мальчишки осторожно.
Хуже другое, когда пришел парикмахер и обрил голову под машинку. Красивые, чуть золотистые волосы мальчика падали под шум. Вовка чувствовал, что с каждой прядью волос пропадает частица его самого. А его брили словно уголовника. Но таковы правила штрафного изолятора.
Затем вымыли в душе окатив со шланга водой. Отвели в помещение где сняли отпечатки пальцев, и ступней.
И лишь потом, наконец, выдали казенную одежду с номерком, и неуклюжие ботинки.
Конечно, неприятно когда тебя стригут, моют, словно котенка, снимают отпечатки пальцев - играть на рояле. И особенно когда пальцами в резиновой перчатке лезут в рот, а затем просят приседать голышом перед зеркалом. И молодая женщина на это смотрит.
Но признаться честно, полицейские хоть и покрикивали, но не били. Мало того даже дали чаю на ночь. Камера оказались чистая, хотя и с разрисованными стенами. Четырехместная, но в ней оказался только один мальчишка.
Вовка постелил себе матрас, и одеяло с подушкой. Подушка маловатая, казенная. На нарах не слишком мягко, пахнет хлоркой. Но, во всяком случае, в камере сухо, не подземелье, и наручники сняли. Мальчишка проснулся и молча, смотрел на Вовку. Тот уставился на сокамерника. Нет, пацан в камере не выглядел страшным уголовником. Тоже стриженный, несколько худощавый. На руке, правда, наколка. Но не старше Вовки, и несколько мельче.
Мальчишка с удовольствием сбросил казенную робу. Она жала в не погодам широких плечах Вовки. Пацан скинул ботинки, а также штаны, которые готовы слететь с талии. И ощутил облегчение, оставшись в одних трусах, единственная родная вещь, что на нем осталась. Все остальное было изъято.
Вовка поиграл мышцами, демонстрируя великолепный пресс и рельеф мускулатуры. А потом спросил у сокамерника:
- А ты за что сидишь?
Тот негромко произнес:
- Я за кражу... - И тут мальчик добавил. - Но обычно принято говорить не сидишь, а за что закрыли.
Вовка кивнул и прилег сверху на одеяло. Накрываться было немного брезгливо, да и явно еще пахло синтетикой. В самой камере, правда, слегка прохладно. Еще май и стены не прогрелись, как следует. Мальчишка-напарник заметил:
- А ты здоровый... Наверно забакланил кого-нибудь?
Вовка с гордостью ответил:
- Да двух ментов... Плюс еще несколько угонов машин!
Мальчишка-напарник присвистнул:
- О-о-о! Ты будешь в авторитете! За это уважают!
Вовка ухмыльнувшись, заметил:
- Зато ботинки не того размера! И рома серая!
Мальчишка шепотом заметил:
- Тут можно ходить в своем... Когда выпустят из штрафного изолятора. Но они на тебя злые!
Вовка шлепнул босой ногой по металлу и произнес:
- Да этого у них не отнять!
Наверху горела зеленоватая лампочка. Она успокаивала. Вовка не слишком был расположен разговаривать. Тем более день был тяжелый. После задержания мальчика допрашивали несколько часов. Бить правда малолетку не решились, с этим сейчас строго. Это взрослого еще могут отдубасить, и то, смотря кого. Но задавая сотню, раз одни и те же вопросы вымотали страшно.