Ниоба,
мрамор и мирра!
О Ниоба, Ниоба,
тебе Эсхилова еще звенела лира;
стих пляшущий
иль плач
тебе во славу,
трохей ли, ямб —
что выберешь себе по нраву?
Где сыскать мне просодий строфических?
В алкеевых строфах? в сафических?
Ниоба,
их столько, силлаб и строф,
сколько в море Эгейском твоем
островов.
Ниоба,
будь я рожден тобой,
спел бы тебе я:
два слова весенних — и гимн!
да какой!
— Ласточка! Ниобея!
И только всего-то: Касатка! Ниоба!
И в ноги — сирень.
Лучше бы Кохановский. Лучше Прокофьев.
Лучше б — Шопен.
И пусть, Ниоба. А мне твой голос —
приказ и проповедь.
И пусть не по рукам тяжелость,
а я попробую;
добавлю туч, чтоб рифма золотом
блестела глуше,
и сердцем — ух!
в глубь Ахерона —
как можно
ниже,
как можно
глубже,
здесь?
нет?
Ниоба!
Ветер в болотах поет.
Стынут пальцы.
То ли? это — лицо твое?
Молви! Сжалься!
Верно, ты им просто сестра —
ведь у каждой лик яснолобый!
Ох и мороз!
Ох и ветра!
Ниобея!
Ниоба!
Сквозь прах, и мох, и мрак, и сырь,
сквозь ночь и вороньи стаи —
а сверху небо, кривой упырь —
Ниоба,
ноги устали!
Путь опасен,
где б согреться?
Генрих, басни
«Лиришес интермеццо»:
слезно и пошло,
всхлип тоски.
Ахерон, течешь ли?
Что ж!
Теки.
1
Опять светлы окошки... А чьи в окошках тени?
Окошки и герани, мосток, ветвей плетенье,
старинный колодец с Нептуном, яблоня, ступени
а где оно?
2
Дул ландышевый ветер, колыша занавески.
Пел соловей. В подсвечник стекали капли воска.
В тяжелых косах ночи звенели звезд подвески —
а где оно?
3
Лазурным циферблатом часы светили с башни,
по небосводу тучка плыла неторопливо.
А после вышел месяц, окошки отворявший, —
а где оно?
4
Над вывеской цирюльни реял южный ветер,
пес в переулок вышел — нес в зубах фонарик,
летели в воду искры, смех, шепоты, букеты —
а где оно?
5
Обрученье в беседке. Яхонт. Яшма. Жемчуг.
«Баллады и романсы». Имя. Ветер в поле.
А месяц по секрету что-то шепчет, шепчет —
а где оно?
Что за но-о-очь!
шлях белеется,
что за но-о-очь!
шаг сбивается.
Где вы-ы, мои деточки?
сгинул путь!
из какой же вы пьете речечки
тину-муть?
В Париже-то вас искала я —
понапрасну.
С фонариком по каналам.
А он погаснул.
Ох и ночь!
Ох и сне-е-ег!
Ох, невмочь,
Мельпомена, мне!
Где ж вы-ы, где вы-ы, деточки,
где вы есть?
Кто вас, мои свечечки,
мог увесть?
Может, я вот на столечко
не дошла,
может, я бы в той щёлочке
вас нашла?
Как мне бы-ы-ыть?
Кому жалиться?
Обрати мен-я-я,
ночь, пожалуйста,
в камень стылый,
в глыбу голую,
чтоб ни цветика,
чтоб ни голоса,
только ве-е-етер в ярости,
крик ворон.
И столкни в реку горести,
в Ахерон.
БОЛЬШОЙ СКРИПИЧНЫЙ КОНЦЕРТ
1
Здесь лампа подвесная на скрипучей балке —
двурогая девица с хвостом, как у русалки,
2
зовут ее Мелюзиной, реже — водяницей,
под сводом над тенями она плывет плотицей
3
и светом повествует, как люди словесами.
Под этой самой лампой я сиживал часами,
4
глаз не сводя с Ниобы, Ниобы Неборовской.
Летели искры лампы по потолочным доскам,
5
и в сапогах промокших бродил ноябрь по лужам,
с листом кленовым в петлице,
с осколком солнца в сердце.
6
Уже над воротами фонарь был желт и светел.
И скрипнул граб во мраке. Хорал заладил ветер,
7
семь уцелевших листьев сорвал и бросил в осень,
дворцовой дверью хлопнул, затем рванулся вкось он —
8
разбил рельеф, метнувшись на тимпан фронтона,
и гулко билось эхо в трубу, в гербы, в знамена.
9
И морем Средиземным осень подступала.
На барельефах солнце нет-нет и проступало
10
и высекало искры в ларцах и табакерках,
в гонимых ветром листьях — осенних фейерверках;
11
те листья дальше, дальше гнал ветер оголтелый.
А ночью холодало. И птицы улетели.
12
И только там, где ныне столько глаз совиных,
где пел в июньском жасмине хор скрипок соловьиных,
13
остался блеск, даже ночью, как золотая строчка:
«Я, соловей, певал тут!» — и золото листочка.
14
А в спальне неборовской, где замки тугие,
в простенках гобелены висели дорогие,
15
и на одном был остров цвета мокрой мяты
и сильный ветер, судя по зелени примятой,
16
и видно было, если светильник приближался,
что в глуби гобеленной кабан за ловчим гнался,
17
как будто на офортах со сценами погони
к поэме поэта Шекспира «Венера и Адонис».
18
Я долго в Неборове бродил по анфиладам —
Бежал от Ниобеи, оказывался рядом,
19
кружил и возвращался по проходам низким.
От лампы в Ниобею отлетали искры —
20
Бетховеновой елки блестки-волоконца,
Шопен их вдохновенный переиначил в солнце.
21
Дул ветер в гобелене. То выл. То тихнул быстро,
то на басы бросался, то — по всему регистру,
22
и лес назад отбрасывал, и брал верха легко он
(и гобелен приплясывал в простенке, будто клоун).
23
Вихрь, заморочив ловчего, играл в ноздрях кабаньих,
вел пурпурную осень, как Вакх свою компанию
24
сатиров и Шопенов на триумф индийский —
что у министра Гёте в «Элегиях римских»,
25
где описанье амфор — скрипок низких глуше;
выше — только свечки, Ахерон и души.