В монстров Олег не верил. Скорее, это была какая-нибудь одичавшая в отсутствие хозяина нежить. А то и просто смутные картины, возникшие в мозгу, отуманенном алкоголем и дурной фантазией. В любом случае стоило посмотреть самому.
И ещё один момент: господский дом в поместье был сравнительно новым, не более ста лет с момента постройки. А это означало, что хранителя в нем почти наверняка нет. Самое время предложить Аргусу переезд.
Всю четверть Олег усиленно качал резерв. Переборщить не боялся. Даже при его технике тренировок добраться до следующего ранга за три месяца было просто невозможно. Классическая же общепринятая методика и вовсе отодвигала такой прогресс за границы обозримого будущего. Становилось даже интересно: откуда берутся те самые высокоранговые маги? Не иначе, как добираются до высот искусства к старости, если им не надоедает качаться. В самом деле: это же какая должна быть мотивация, чтобы годы и годы старательно расти над собой вместо того, чтобы получать от жизни удовольствие? Впрочем, у Песцова стимул был большой и острый.
Результат проверки в конце четверти был ожидаем: подтянулись отстающие, и теперь большинство «элитников» были на десятом ранге. Восьмой же Олега существенно не изменился и, кажется, куратор группы вместе с доктором вздохнули с облегчением.
Песцов уже собрался идти заказывать билеты на поезд до Воронежа, но его остановил куратор.
— Олег, у тебя лучшие в гимназии результаты по теории магии.
— Ну да, я это знаю, — согласился гимназист.
— Как раз на этих каникулах в Москве будет проходить всеимперская олимпиада. На ней ты мог бы побороться за высшую награду.
— А нафига?
Этот вопрос поставил преподавателя в тупик.
— Ну как же? Слава, известность, перспективы. Ну и премия за первое место там довольно приличная.
— Сколько? — заинтересовался Песцов.
— Рублей пятьсот.
— И это вы называете приличной? Ну нет. Кроме того, у меня имеются планы на эти каникулы. Надо съездить в Воронеж, навестить родовые земли.
— А как же престиж гимназии?
— Он у неё и без того на высоте. Причем, вполне заслуженно. И это будет работа на гимназию. А что в итоге получу лично я? Ладно, допустим, это как-то может повлиять на поступление в академию. Но, насколько я знаю, одаренных начиная с определенного ранга принимают даже без экзаменов. Просто для того, чтобы научить пользоваться своей силой и никого не прибить при этом.
— А перспективы высокооплачиваемой работы?
— Пятьсот рублей в месяц? Тысяча? И всю жизнь ходить на службу, выполнять приказы идиотов-начальников, получать довольно умеренную зарплату и быть отделенным от результатов своего труда? Ну уж нет, такая перспектива меня не прельщает, как и размер оплаты.
— И каким же ты видишь своё будущее?
— Я стану всемирно известным художником. Мои картины будут продаваться с аукционов за миллионы, и лучшие картинные галереи мира будут сражаться за обладание хотя бы одним полотном моей кисти. При этом я смогу путешествовать по миру в любое время и в любое место, а не только во время отпуска и только на южный берег Крыма. Я смогу работать тогда, когда чувствую к этому желание, а не от гудка до гудка. И даже если всего этого не случится, я вполне готов к тихой уютной жизни обеспеченного гражданина, рантье.
Куратор, мягко говоря, офигел. С таким подходом он сталкивался впервые. И трудно было обвинить Песцова в беспочвенных мечтаниях. Рисовал он и вправду хорошо.
— Вот если будет конкурс рисунка, — продолжал ученик, — тогда я с удовольствием предоставлю для него свои работы. И, возможно, даже специально что-нибудь нарисую.
Возразить было нечего.
— Что ж, иди, собирайся. Но — жаль. Очень жаль. Подумай на досуге: может, всё-таки съездишь в Москву, если твои дела не займут много времени? От Воронежа до Москвы всего-то километров пятьсот. На хорошей машине часа три, не больше.
— И по пробкам еще столько же.
— Какой ты всё-таки… — покачал головой куратор.
— И какой же? — С вызовом спросил Песцов.
— Циничный пессимист.
— Не вижу в этом ничего плохого. Цинизм — это противоположность розовых очков. У меня они слетели еще в раннем детстве. А пессимист — это всего лишь хорошо информированный оптимист. А подумать я обещаю.