Песцов кинулся вниз, на разборки. Ориентируясь на звук, сбежал второй этаж, потом на первый и принялся тыкаться в двери. Не здесь, не здесь… Вот! Он влетел на кухню и увидел, как здоровенный мясницкий нож колотит в древний медный таз. И все бы ничего, но нож будто бы держал в воздухе некий темный сгусток. А таз — Милка. Домовая ловко уворачивалась от жуткого ножика, подставляя под него таз. Тогда-то и раздавался тот адский грохот. А еще на кухне стояла жуткая ругань.
— Ты чего тут шастаешь? Чего выглядываешь? — возмущенно скрипел незнакомый голос.
Олегу сразу представился сутуловатый опирающийся на палку дедок.
— Тебя еще не спросила, где мне шастать! — весело отвечала Милка. — Может, я здесь жить собираюсь.
Ба-бам!
Нож в очередной раз грохнулся о тазик.
Домовая, очевидно, дразнила какую-то местную нежить и делала это вполне успешно.
— Жить? Да от тебя провинцией за версту несет. Понаехали тут! — отвечал невидимый дед.
И опять: ба-бам!
— Должен ведь кто-то заменить в столице маразматичное старичьё! — веселилась Милка.
— Что ты о себе возомнила, жалкая девчонка!
Ба-бам!
Курощение местных жителей явно набирало обороты.
— Совсем из ума выжил, пенек старый? Я солидная домовая в самом расцвете лет! Не то, что некоторые ископаемые.
— Да ты… — начал было старичок-невидимка, но это представление Олегу уже надоело.
— Что за дела? — рявкнул он. — Прекратить немедленно!
Ба-бам! — грохнулся на пол таз, подняв в воздух облако пыли.
Дзинь! — звякнул ножик. От него пыли образовалось поменьше.
— Милка! Что за хрень тут происходит?
В центре кухни тут же материализовалась домовая.
— Хозяин, тут остался местный хранитель. Старый-старый, едва живой и, видимо, спятил. По крайней мере, поговорить с ним у меня не вышло.
Что-то в этом роде Олег и подозревал.
— Хранитель! — обратился он к пустому пространству кухни. — я новый хозяин этого дома. Почему ты устраиваешь безобразия?
В ответ — тишина. Хранитель решил хранить молчание. Правда, и тазик больше не грохотал.
— Мне понравился этот дом, — продолжал Песцов. — Я хочу поселиться здесь и жить долго и счастливо. Но у дома явно есть проблемы. Ограда разваливается, парк запущен, да и ты еще безобразничаешь. У меня есть один знакомый хранитель, серьезный и вменяемый. Он-то не стал бы тазами греметь. Думаю, мы с Аргусом сумеем тебя отсюда выгнать.
— Кто такой Аргус? — раздался наконец надтреснутый стариковский голос. — Не знаю никакого Аргуса. Здесь я хозяин.
— Э-э, нет! Хозяин здесь один. И это совершенно точно не ты. Что же до Аргуса, то ты и не можешь его знать. Я дал ему имя совсем недавно.
— Что?! — Местный дед явно был крайне изумлен услышанным. — Ты дал имя хранителю? Ты настолько могучий маг, что в состоянии дать хранителю имя?
Похоже, старикашка был поражен известием настолько, что даже вернулся в рассудок.
— Нынешние жалкие людишки даже домовому имя дать не в силах, а ты смог дать имя хранителю!
— Ха! — встряла Милка. Хозяин и мне имя дал, если ты не заметил! И она гордо крутанулась вокруг себя, демонстрируя висящий на шее светящийся шарик накопителя.
Хранитель издал невнятный звук.
— Прости, человек, — выдал он, наконец, — я не сразу распознал в тебе достойного владеть этим домом и спрятанным в нем сокровищем.
Сокровище! Эти слова отозвались в душе Песцова отголосками романа Стивенсона. И пока он грезил наяву о несметных богатствах, на почтительном расстоянии от Милки вновь появилось мутное темное облако.
— Я приветствую нового хозяина в стенах этого дома! — произнесло облако. — Какие будут приказания?
— Прежде всего верни вещи на свои места, — велел Песцов.
Тазик уплыл к умывальнику, нож встал на свое место в стойку.
— А теперь рассказывай, для чего ты устроил весь этот цирк.
— Эти жалкие людишки! Они не хотели меня слушать. — опять завел шарманку хранитель.
— Стоп. Докладывай коротко и по существу.
— Слушаюсь, хозяин. Дело в том, что накопитель дома почти иссяк. Энергии в нем осталось не более, чем на два дня. И тогда я усну, как прежде уснули все остальные, сперва рассыплется кристалл накопителя, а затем и дом начнет постепенно разрушаться. Я пытался рассказать об этом предыдущим хозяевам, но они меня или не слышали, или отправлялись на прием к психиатру. А это — на секунду таз и нож взмыли в воздух — просто попытка привлечения внимания.