— Ты что? Какой миллион?
— Обычный. Ты что, не знала, сколько эта парюра стоит? Даже в Сеть не глянула? А у меня миллионы по карманам не валяются. Я, если помнишь, полунищий сирота. Подпись поставь и дату. Все, давай бумагу сюда и вали к своему Лёшику. Счастливо пообжиматься.
— Ты что, Песцов, ревнуешь?
— Да мне чихать на тебя! Но я тебя из гимназии забрал, и должен обратно доставить в целости и сохранности. А там, как только камни вернешь, вали на все четыре стороны, я за тебя больше не отвечаю. Всё, я пошел.
— Погоди, а я?
— А ты — на крышу, к своему принцу. Потом матушке в подоле львеночка принесешь. Кстати, вот и он, чтоб ему провалиться. На то, чтобы убежать у тебя осталось ровно десять секунд. Ну? Девять, восемь…
Олег уже практически смирился с поражением. Росомахина колебалась, и колебаться могла еще долго. А время истекало.
— Семь…
— Беги, девонька, — прошамкал рядом старческий голос. — Беги, спасай свою честь и честь своего рода.
Совершенно незнакомый старик, оказывается, слышал весь их разговор и посчитал нужным вмешаться. Песцов глянул на деда с благодарностью и постарался запомнить лицо. При случае, отплатит добром.
— Пять, четыре…
— Пошли.
Алёна, наконец, приняла решение. Скинула туфли — хоть на это мозгов хватило — и, ухватив Олега за руку, побежала вместе с ним в противоположный от принца конец зала.
Они нырнули за портьеру, скользнули в дверь для прислуги. Проскочили через комнату, потом еще через две и Олег с облегчением увидел, наконец, поджидающего их слугу. А где-то позади слышался голос Львова:
— Алёнушка! Сладкая моя!
Алексей Львов был взбешен: девушка, которую он наметил себе на этот вечер, исчезла. Хотя он был красноречив и обольстителен, как никогда. И девчонка, казалось, вполне уже поддалась его обаянию и согласилась смотреть салют с крыши. Ну а там до его спальни буквально два шага, у нее просто не было бы шансов ускользнуть из ловушки. Разумеется, через недельку он бы эту Алёну отпустил. Разумеется, без её удивительных камней. Какие-то там Росомахины не посмели бы даже вякнуть против императорской семьи. Отец бы, конечно, поругался, но мать бы его, как и в прошлые разы, утихомирила. Но где добыча? На полу, на том месте, где он видел её в последний раз, валялась пара женских туфель. Она что, издевается? Хочет в Золушку поиграть, стерва? Ну нет, она от него не уйдет. Не сегодня!
Слуга быстро шагал по коридорам служебной части дворца. Гимназисты следовали за ним. И все было хорошо до тех пор, пока не пришло время выйти на улицу. Часть парка, где проходил бал, была укрыта магическим куполом, под которым поддерживалась комфортная температура. Здесь же царствовала питерская зима, и Алёне предстояло пробежаться босиком по снегу примерно двести метров до маячившего за оградой такси.
Фрак лег на обнаженные плечи девушки, пятидесятирублевая купюра отправилась в карман слуги.
— Ну что, росомаха, побежали?
— Побежали, песец.
Им почти удалось. Они даже успели миновать пост у калитки — приглашение на бал сработало пропуском и на вход, и на выход. Беглецы уже садились в такси, как позади раздался рёв обманутого принца:
— Стоять! Охрана! Задержать этих двоих! Именем императора! Покушение на жизнь наследника!
Охранники бросились было к машине, но Олег мгновенно сотворил конструкт и плеснул служивым под ноги водой. В следующее мгновение приличных размеров площадка в районе поста охраны оказалась покрыта идеально гладким льдом. И пока преследователи медленно скользили под уклон вниз по пешеходной дорожке, захлопнул дверцу таксомотора.
— Шеф, гони. Плачу вдвойне.
— Куда ехать-то? — обернулся таксист.
— Езжай…
Олег осёкся. Свой адрес он еще не выучил.
— Где безумный дом знаешь?
— Тот, что боярин Троицкий строил? Знаю, конечно.
— Вот туда.
Мужчина в неприметном седане поднес к губам рацию:
— Песцов с девушкой сел в такси у служебного входа. Направляются вдоль Невы.
— Понял. Двигайся следом.
Мужчина завел мотор и тронул машину с места.
Недалеко от ворот Санкт-Петербургской гимназии для одаренных стояло три темно-серых наглухо тонированных минивэна. В каждом из них помимо водителя находилось шестеро бойцов в полной экипировке. Что предстоит сделать, понимали все. Ждали только сигнала.