Мысли перемешивались, образовывая один монотонный шум и сдавливая стенки черепа.
— Я пойду за Лиамом, — шепнула она наконец Конору.
Тот снова пришёл в сознание и попытался схватить её за руку.
— Нет... Нельзя. Только не твой остроухий...
— Но ты умрёшь, — торопливо промямлила Лета и взяла его ладонь в свои руки. — Вот. Прижми к ране, и, ради Кернуна, держись. Не отключайся, пока я не вернусь...
Не проверяя, услышал он её или нет, Лета вылетела из хижины, борясь с желанием оглянуться назад. Логнара уже не было. Она посмотрела на тропу, ведущую из леса в город и схватилась руками за голову. Конор истечёт кровью до того, как подоспеет помощь.
— Лета?
Она подскочила как ужаленная:
— Марк!
Он вышел из-за деревьев с охапкой белок, болтавшихся на привязи у сумки, весь в иголках и грязи.
— Что-то случилось? — он посмотрел на её руку. — Чья это кровь?
— Не моя, — Лета спрятала её за спиной. — Мне нужен Лиам. Ты можешь его привести?
Он несколько мгновений размышлял.
— Эльф с ярлом на рассвете уехали из Хальдарсвена на встречу с войском из Хеля. Говорили, что вернутся только на следующий день... Что случилось? — во взгляде появилась обеспокоенность.
— Всё в порядке, — Лета изобразила пародию на улыбку.
— У тебя руки в крови.
— Это не моя кровь. Со мной всё хорошо, — Лета напустила на себя надменный вид. — Тебя Бора искала.
Марк вопросительно поднял брови.
— Иди же к ней, ну!
Он возмущённо что-то пробурчал и отправился к тропе. Лета проводила его взглядом, сохраняя невозмутимое лицо, а затем стремглав понеслась обратно в хижину. Конор так и лежал, не двигаясь, на верстаке. Бледный как смерть.
«Гордая, да? Теперь он умрёт у тебя на руках!»
Лета отмела все непрошеные мысли и приблизилась к верстаку, оглядывая окровавленное тело и лихорадочно соображая, что делать. Она сможет остановить кровь, прижечь рану. Но что делать с тем, что было скрыто от глаз, что происходило внутри Конора? Обломки кости могли задеть органы, и если так, то он погибнет.
Надо было послать Марка за Логнаром. Дура ведь, такая глупая...
Странно, что он всё ещё был жив. Порой ей казалось, что и он не человек вовсе.
Не человек...
Человек не мог так быстро двигаться. Не мог не постареть за пятнадцать лет суровой жизни на Севере. Не мог вынести столько ран, что были у Конора.
Но ведь его заживо грызли гончие, она же видела...
Всё это стоило долгих размышлений и бесконечных «почему», на которые он, возможно, никогда не ответит, если выживет. Она подумает об этом потом.
Лета подошла к верстаку и выхватила из-за пояса кинжал. Проведя ладонью по ледяной щеке Конора, она направила руку на уровень его губ и сделала надрез на своём запястье, охнув от боли. Чёрная в полумраке кровь закапала на рот, и сначала она решила, что просто сходит с ума. Но потом его губы приоткрылись, рука обхватила её предплечье и прижала к лицу. Она ощутила, как его рот смыкается на её запястье.
Он пил её кровь.
***
Тусклый свет одинокой свечи едва освещал комнату. Марк следил за колебанием пламени, чтобы отвлечься от груди Боры, маячившей у него перед самым лицом.
— Только не слишком коротко, хорошо?
— Ну уж нет, я приведу тебя в порядок, — отозвалась девушка, обходя вокруг.
Марк удручённо наблюдал, как на пол падали пряди его волос. Стричься ему совсем не хотелось, хотя отросшая шевелюра начинала мешать. Иногда он позволял Лете собирать верхнюю часть его волос в косичку, однако в основном ходил лохматым.
Он не смог отказать Боре, откопавшей где-то старые ржавые ножницы, состричь лишнее.
Марк решил оттянуть этот момент, вернувшись с охоты к самому вечеру, надеялся, что она забыла, но северянка ждала в его комнате, вооружившись ковшиком с водой и этими самыми тупыми ножницами. Отступать было некуда.
— Надо было давно это сделать, — приговаривала Бора, не переставая отсекать локоны. — Или ты решил всё время походить на волчу?
— Стриги, не причитай, — поморщился Марк, предчувствуя, что ещё долго не будет узнавать собственное отражение. — Бора?