— М?
— Что сегодня произошло? В лесу я видел Лету. Она была вся в крови. Отослала меня прочь, я и заикнуться не успел.
— Тород вызвал своего непутёвого братца на хольмганг.
— Что-что?
— Поединок. У нас существует обычай дуэли, с помощью которого решались многие споры, а иногда делилось имущество. Воины разрешают так свои конфликты. Это поединок насмерть.
Марк напрягся:
— И... кто?
— Ни тот, ни другой, — вздохнула девушка, щёлкнув ножницами. — Конор победил, но оставил Торода в живых. Честно говоря, я думала, он добьёт его.
— Почему он этого не сделал?
— Не знаю. Видимо, что-то ещё живо в чёрной душонке ублюдка. Торода привели совсем недавно. Пара ушибов, но ничего серьёзного. Логнар сказал, что и Конору досталось.
Марк развернулся к ней:
— Она там с ним?
— Удивлён? Ты предостерегал её, она не послушала. Пусть теперь сама выбирается.
— Всё было не так. Она выглядела... Встревоженной. Как будто что-то произошло. Я должен вернуться и помочь, — решил Марк, вновь подставляя голову под руки Боры.
— Она отвергла твою помощь, не смей предлагать её дважды.
— Но если он...
— Если ранен, пусть подыхает, — отрезала Бора. — Нам-то какое дело...
— Лета пытается ему помочь. И я тоже хотел бы.
— Да ладно.
Марк перехватил её запястье.
— Слушай, — произнёс он. — Сейчас между мной и ею не всё гладко. Я понимаю, что ты её терпеть не можешь, но она никогда не станет для меня чужой.
— Те, кто помогают ей, погибают. Как Драгон.
— Не думай, что ты что-то знаешь об этом.
Бора отошла от него и положила ножницы на стол.
— Будь её верным псом, если хочешь, — процедила она. — Но вряд ли она подставит свою спину вместо твоей. Такие, как она, ценят себя превыше всего.
Марк бы мог поспорить, но промолчал. По взгляду северянки было ясно, что её не переубедить. Он провёл рукой по затылку, с облегчением осознавая, что бо́льшая часть волос осталась цела.
***
Он пришёл в себя в кромешной тьме с ощущением страшного похмелья. Только это было не оно.
Лежать было неудобно. В рёбрах болело так, что вздохни, и они снова треснут. Но он чувствовал, что они были целы. Срослись. Пожалуй, это был единственный плюс в том, кем он стал.
Конор, не сдержав стона, перевернулся набок, обнаруживая себя на чём-то плоском и крайне твёрдом. Он был внутри хижины, это точно. И полукровка тоже была здесь, совсем недавно, её запах всё ещё витал в сыром воздухе, отчётливо слышимый среди лесной гнили и старой пыли. Место, куда его пырнул Тород, ныло, но, ощупав пальцами рану, он с удовлетворением убедился, что она затянулась. Кровь змейки оказалась достаточно сильной, чтобы исцелить.
Из рукава рубашки она сделала ему повязку, туго завязав её вокруг торса. Он не стал её трогать. Покряхтев, он свесил ноги вниз и сел, отыскивая другие повреждения. Всё было цело. Более того, его тело налилось такой силой, которой он давно не ощущал. Только голова гудела.
Конор слез с верстака и направился к выходу, разминая руки и ноги. Стояла глубокая ночь. Безветренная и лунная. Он принюхался, уловив вездесущий жасмин, которым пахла полукровка. Он уводил куда-то влево, в сторону от тропы, в глубину леса, и Конор решил следовать ему, аккуратно ступая между деревьями. Он не хотел, чтобы она услышала его.
Идти долго не пришлось. Она сидела на берегу небольшого озера, бывшего излюбленным у местных рыбаков много лет назад, так что рыбы в нём почти не осталось. Её миниатюрная фигурка словно разрезала мерцающую водную гладь на две половины. Волосы распущены. Конор постоял некоторое время в тени, затем вышел, намеренно захрустев сосновыми иголками и песком под ногами.
Она не обернулась. Он недолго думал, что сказать.
— Хочу поблагодарить тебя, — проговорил он тихо. — Ты спасла мне жизнь.
— Ты однажды сделал то же самое, — отозвалась она.
Он помедлил перед тем, как продолжить.
— У тебя, наверное, появились вопросы?