— Надо поспать, да, — вновь заговорил бард. — Впереди великое сражение.
— Ты, наверное, волнуешься, — с неприкрытой иронией сказал Конор.
— А кто бы не волновался? Эта ночь оставит первую рану на теле Империи, а после она покроется ими вся и погибнет, не выдержав нашей смелости и силы.
— Красиво мыслишь.
— Таково моё призвание.
«Что это было в его голосе, благодарность?»
— Ты сейчас словил не комплимент.
— Я всегда знал, что от тебя лести не дождёшься. Но всё равно радостно слышать, что ты признаёшь такие вещи.
— Какие? — Конор приоткрыл один глаз. — Что ты наловчился блудить словами?
— Ну...
— А речь уже сочинил? Ту, что будешь толкать жителям Сатура после того, как мы прорвёмся в город.
— Пока нет. Я подумал, что при таком событии не следует продумывать что-то заранее. Я хочу увидеть их лица, прочесть их выражение, прочувствовать то, что будут ощущать он. Тогда мой разум сам найдёт нужные слова. В такие моменты не нужно размышлять над тем, что ты скажешь. Оно должно выходить без колебаний, идти от самого...
— Мне неинтересно, певун.
Бард смолк, помрачнев. Тем скорее свалит обратно в лагерь.
— Можно вопрос?
— Боги, ну давай. Если ты уйдешь после этого.
— Что это за кольцо? Вот это, что у тебя на цепочке.
Рука Конора машинально потянулась к груди и сжала вещицу, принадлежавшую прежде полукровке, в кулак.
— Тебя это не должно волновать, — огрызнулся он.
— Я видел такое у Леты. Оно эльфийское, не правда ли?
— Я сказал: тебя это не должно волновать. Не хочешь получить топором в лоб, заткнёшься и уползёшь к остальным идиотам, ясно?
Бард поджал губы и отвернулся:
— Мне бы хотелось остаться и полюбоваться этими видами.
— Тогда просто молчи. Ни звука.
После того, как бард просидел в тишине несколько минут, Конор убедился, что он всё для себя уяснил. Выпустив кольцо из руки, он закрыл глаза, действительно намереваясь вздремнуть.
Через пару секунд Конор вновь нащупал кольцо и спрятал его за нагрудником, ощутив прохладу металла даже сквозь ткань рубахи.
Кольцо её матери. Мило до тошноты.
Он хотел засунуть его ей в глотку, когда увидит девчонку в следующий раз. Хотел выбросить его в ближайшую реку. Хотел избавиться от него сразу, как только получил. Но спустя две недели оно продолжало висеть на цепочке на шее. Тонкое, истинно дамское, с плетением растительного орнамента по ободку.
Воспоминания ели. Пожирали изнутри, соскребая зубами остатки воли, которые он тщетно пытался сохранить. Но куда там... Он попробовал кровь мерзавки, привязывая себя к ней ещё сильнее, и эти оковы были тесны. Он не хотел из них освобождаться. Он отпустил её той ночью, так и не добравшись до самого интересного. Он по-прежнему хотел её, сильнее, но... Иначе.
Это прокля́тое кольцо, которое он сохранил... Наказание, как тот же самый Драупнир для полукровки. Он бы желал больше никогда её не встретить.
Он бы желал.
Но не сумел.
Он открыл глаза, когда солнце, успев миновать Седые горы и проползти за плотными кронами деревьев, скатилось к западу. Барда уже не было рядом. Сон быстро не покинул его, и ещё долго Конор лежал на спине, собирая осколки прошлых мыслей. Со стороны лагеря тянуло запахом жаренного мяса. Ветер усилился, морозно цепляясь за конечности.
Проснувшись окончательно, он ощутил, как где-то внутри налилось кровью и вздохнуло то, что было давно мертво.
***
Чёрный дым просачивался в коридор через открытое окно, наполняя прохладный воздух вонью горящей бумаги. Иветта прислонилась лбом к стеклу, глядя на костёр из десятков книг в одном из маленьких внутренних дворов Васильковой Обители. Из левого крыла вынесли почти все магические книги, устроив несчастным фолиантам жестокую расправу огнём.
Правое крыло тоже опустело, лишившись сотен склянок с зельями, машин для зачарования, алхимических столов и магических артефактов. Это всё они собирались запереть в старом складе на окраине Тиссофа и выставить охрану, чтобы какой-нибудь отчаянный маг не попытался вернуть оборудование обратно.
Чародеи прятались по комнатам и старались не высовываться, равно как и многие жители города. Тиссоф боготворил магов, и, чтобы это исправить, Братству придётся сжечь его вместе с книгами. Они все могли объединиться и выкурить воинов из города, но животный страх перед Церковью сковал их по руками и ногам будто бы стальной цепью. Капитан Радим выступил на центральной площади с речью о том, что за неподчинение их всех будет ждать огонь Инквизиции.
В те времена, когда последователи Матери Света гонялись за маарну и их Стражами, маги тоже попали под эти притеснения. Тогда княжества ещё не вступили в альянс под единым знаменем Лутарии, а Сапфировый Оплот только начал своё существование. На Великой Земле творился настоящий ад. Инквизиция, основанная первыми служителями Церкви Трёх Восходов в середине Эпохи королей, оставляла за собой бесчисленные трупы чародеев и тех, кого несправедливо обвинили в колдовстве. Она подозревала каждого, кто мог быть причастен к занятию магией.