Разговоры возобновились, но на уровне суетливого шёпота. Конор замер перед троном, оглядываясь и пытаясь растереть туго связанные запястья. Та же щуплая фигура, что из её давних видений. Тот же мальчишка из прошлого, стоявший вновь один против целого мира. Только вот он не жался испуганно, глядя забитым медведем на судей. Он не кричал и не умолял. Он был собой — глухим к пересудам вокруг, надменным и смешливым, кривя уголок губ в неизменной ухмылке. Серые глаза, блуждая по залу, бросали каждому вызов.
Логнар снова наклонился к Тороду, шепча что-то на ухо.
Бродивший по залу взгляд Конора искал кого-то. Лета подвинулась так, чтобы широкие плечи Родерика скрыли её. Начавший говорить Логнар обратил внимание на себя, и девушка облегчённо вздохнула.
— Ты знаешь, в чём тебя обвиняют?
Конор повёл плечами, скользнув отрешённо глазами в сторону, затем переведя их обратно на чародея. Он выглядел так, словно обчистил купца на рынке, а не сорвал великие планы Сынов Молний по свержению Империи.
— Да, — выдал он. — Знаю. Можешь не зачитывать то, что ты там себе наковырял в листочке, что прячешь за спиной.
Логнар терпеливо вздохнул:
— Есть, что сказать в свою защиту?
— Ничего, — отозвался Конор, приподнимая бровь.
— Когда тебя допрашивали, ты признался не только в том, что помешал ритуалу сожжения, — проговорил маг. — Ты признался в убийстве. Ты подтвердил все слухи в городе, бродящие вокруг этой... истории, ты подтвердил молву народа о тебе. В которую даже твой брат, ярл Леттхейма, не верил.
— Это его проблемы, — ответил Конор.
Тород сжал подлокотники трона и выпустил воздух через нос.
— Но ты мог солгать, — продолжил Логнар, хмуря рассечённое шрамом лицо.
— Не вижу смысла.
— Значит, ты признаёшь, что убил собственного отца?
— Да.
Волна возбуждения прошлась по толпе зрителей, превращая тихое до этого перешёптывание в гомон.
— И ты признаёшь, что помешал нам навсегда лишить вампиров неуязвимости к солнцу?
— Да.
— Почему, Фенрир тебя задери?! — не выдержал Тород, подскачив на троне.
Конор поглядел на него, приоткрыв рот и прищурившись, выбирая из тех ответов, что роились у него в голове, наиболее язвительный. Однако произнёс, вопреки всем ожиданиям, что-то более дежурное:
— Я бы предпочёл умолчать о причинах. Но вины своей не отрицаю.
— Ты заодно с ними? — разочарованно спросил Логнар.
— Нет. Скюры мне ненавистны с тех пор, как я бежал из Фулгура. С этим, я думаю, вы не станете спорить.
— В это я склонен поверить, — ответил маг. — Но почему же ты помог Сынам найти кольцо, а затем всё испортил?
— Я никогда не был на вашей стороне, — Конор повернулся к толпе, обводя её непроницаемым взглядом. — Я лишь делал то, что умел всегда — убивал. Я делал это, когда был среди имперцев, я делал это, когда был среди вас. Мне так приказывали. Мне было так удобно. И я рассчитывал на награду, которая бы перекрыла всё моё отвращение от ваших напыщенных слепых лиц.
Поднялся недовольный людской шум, послышались крики и проклятия, выбрасывавшиеся в зал вместе с оскорблениями. Взбесившийся народ потребовал крови, сейчас, сию же секунду.
Конор замолчал, довольный произведённым эффектом.
— Тишина! — взревел Логнар, усилив магией свой голос, заполнивший зал настоящим громовым раскатом.
В наступившем молчании Конор усмехнулся и бросил:
— Мне продолжить?
— Если есть, что сказать.
— Я чувствую отвращение, — проговорил он, добавляя в голос нотки презрения напополам с ядом. — Прямо-таки омерзение, до спазмов в желудке. Омерзение от лиц, что лишены глаз. От умов, что веруют только в то дерьмо, которым их кормят. Я слишком долго пытался вытащить из себя взращённые мною же семена ненависти, но кои вы посеяли во мне... — его скользящий бездумно по зрителям взгляд выхватил Лету и остановился. — И самое преступное не то, что я совершил накануне, а то, что пятнадцать лет назад вы осудили меня за чужой приказ, за чужой грех, — он обернулся к Логнару. — Я устал подчиняться приказам. Когда-нибудь и другие это осознают — что никому не следует погибать ради чужих идей и стремлений.