— Один из самых густонаселённых городов. Флярдхейм вообще славится тем, что здесь проживает много северян. Торговля процветает. В особенности кровью. Ярл — Вилмар Дэгнарсон, трусливый старикашка, боится имперцев до потери сознания. Если остальные хоть как-то борются за смягчение жестокости вампиров, то он только и делает, что выстраивает по их приказам новые точки для сбора крови.
Они подъехали к открытым воротам. Стража не обратила на них никакого внимания, и они беспрепятственно вошли в город. Внутри их встретила привычная городская суматоха, состоявшая из бородатых северян, тучных женщин с вёдрами, деловитых торговцев, кузнецов, лесников, детей, строителей, сухих старух, беловолосых старцев и бдительно глазевших по сторонам упырей в кольчуге и с мечами на поясах.
— Я думала, тут... Хм...
— Что?
— Ты говорил, что жить тут невыносимо.
— Да. Есть ограничения. Но я знаю, что на первый взгляд всё кажется обыденным. Ты увидишь разницу.
Лета пока ничего не увидела, глядя на жителей Йорунгала. Люди как люди. Такие же, как в княжествах, разве что крепче, бледнее и волосатее.
Родерик повёл повозку по центральной улице. Дома в Йорунгале были похожи на строения в Старолесье — тёмные срубы и избы, только больше. Некоторые из них являлись двух— или трёхэтажными домами, выделявшимися отсутствием окон.
— Что это за строения?
— Банки. Точки сбора и хранения крови.
— Кернун великий…
Родерик задвинул край рукояти секиры обратно под одеяло, под которым были ещё скрыты меч и два кинжала Леты. Носить оружие северянам запрещалось.
— Из Флярдхейма везут кровь до самых дальних городов. В этих зданиях её берут и замораживают. Окон нет для того, чтобы солнечный свет не проникал внутрь и не портил «пищу». Каждый северянин обязан являться в банк раз в месяц.
— А дети?
— Раз в три месяца. Даже младенцы.
— Это… ужасно.
— Ты знала, что раньше свободные люди, то есть по мэнке «бонд», владели «трэллами», рабами? Это право вампиры отменили, и теперь трэллами считаются те, из кого сехлины напрямую пьют кровь, а также те, кто прислуживает им. Челядь императрицы насчитывает около сотни северян, включая её личных доноров, стольников, служанок, портных и так далее. Свободные люди, — с ядом в голосе подчеркнул Родерик, — сдают кровь в банк. Но я думаю, что трэллами можно считать нас всех.
— Ты владеешь мэнке? — спросила Лета.
— Да. Пришлось выучить. Сыны Молний пишут на нём послания, иногда общаются между собой и называют некоторые вещи словами родного языка. Сехлины не знают мэнке. Впрочем, хорошо, что и на своём кровопийском они не заставляют нас говорить.
Лета издала смешок.
«Кровопийский, — подумала она. — Интересно, на что он похож?»
— Так... Вы говорите на всеобщем?
— Да. Империя решила, что так будет проще. Мы знали его, они знали его. Но в глубинке всё равно используют мэнке, а во дворцах кровососов— их язык... Накинь капюшон. Твои глаза слишком приметны.
Лета послушно надвинула капюшон на голову и заключила с толикой удивления:
— Вампиры ходят под солнцем.
— И сехлины, и упыри. Ты заметила, да?
— Но почему? У молодых должны быть сильные ожоги, не говоря уже о старых, которые просто сгорают.
— Давным давно императрица через жертвоприношения подарила себе и своему народу неуязвимость от солнца.
— Колдовство? Нет ни одного такого заклинания, позволяющего вампиру не гореть на солнце. Замедлить этот процесс — да, но не навсегда.
— Я не говорил о колдовстве. Я говорил о магии, которую Тишлали притащила с собой в наши земли... Это... Хм... — Родерик нахмурился. — В общем, она очень древняя. Возможно, эта же магия и породила сехлинов.
— Невероятно.
— Так и есть. Она одаряет этой способностью и упырей. И как раз этот вопрос пытаются решить Сыны Молний.
Они миновали площадь и въехали на узкую улицу, где телега едва помещалась между длинными домами. Родерик петлял и петлял, постоянно сворачивая, пока наконец они не оказались в каком-то тёмном закоулке. Навстречу им ехал всадник на гнедом коне, облачённый в роскошные одежды красных тонов. Под тёмным плащом виднелся богато расшитый дублет, а волосы были гладко причесаны и уложены набок. Его кожа была бледной, но отливала бронзой.