Хагна заржала, уловив что-то нехорошее. Лета почесала её за ухом. Прикосновения хозяйки остановили кобылу от неминуемого испуга.
Марк заскулил и впился пока человеческими пальцами в землю и опавшую листву. Он чувствовал, как вытягивается его череп и прорезается хвост у копчика. Мерзко. Но уже не страшно.
Всё стихло, и тогда Лета увидела блестящие жёлтые глаза волка. Он повернулся к ней задом и побрел через заросли. Девушка подобрала одежду с земли, сложив её в седельные сумки.
Волколак только однажды поднялся на задние лапы, чтобы глубоко вдохнуть. Ветер шевелил его тёмно-бурую шерсть, но не мог пошатнуть его огромное тело. Лету же буквально сносило. Кони не хотели идти дальше.
Вскоре чаще стала совсем непроходимой. Лета поравнялась с Марком.
Он глянул на неё, и по волчьим глазам она поняла, что они зашли в тупик.
— Да, — произнесла она. — Давай отдохнем.
Лета привязала лошадей к ближайшей сосне и накинула капюшон на голову. Холодно. Ветер нёс с собой ощущение приближавшихся морозов.
Марк лёг там же, где и остановился. Лета присела рядом с ним. Глаз застревал в черноте леса.
Она прислонилась к нему, упала в тепло и мех волка, обняла его. На удивление это сработало. Лета начала согреваться. Пришло спокойствие, а затем потекли мысли. Много мыслей. В том числе и непрошеных.
Она прижалась щекой к уху Марка.
— Так мало времени прошло, — прошептала она. — И я не могу забыть.
Волк согласно рыкнул.
Слишком свежи были эти воспоминания, слишком бурно кровоточили её раны...
По крайней мере она перестала видеть сны. Плохие сны. Хороших у нее никогда не было.
Человек, который вырастил её, который смог заменить ей отца, погиб три месяца назад. Она стала забывать его лицо, но не боль, которая буравила её внутренности дни напролёт. Она отомстила за него. Однако это не помогло смириться с утратой.
Вот они и шли. В никуда. В попытке забыть все те истории, участниками которых они стали поневоле.
Вскоре Лета начала засыпать, обняв двумя руками волка за шею. Ветер стих, и это стало настоящим подарком. Но Марк не думал спать. Он неотрывно глядел в лесную тьму, прислушиваясь к шумевшим деревьями и к запахам, которые поочерёдно появлялись после ухода дикого ветра. Наконец он что-то учуял.
Он поднялся, позабыв о том, что Лета мирно дремала на его теле. Запах был сильный, хорошо ощущался среди хвойных ароматов и осеннего гниения. Он рванулся в чащу. Лета потрясла головой. Потом встала и кинулась к лошадям. Опасаясь, что потеряет в темноте волка, она забралась на Хагну. Свободной рукой схватилась за поводья Натиска, жеребца Марка.
Лета ориентировалась по треску сучьев и тяжёлой поступи волколака. Продираться через колючую лещину было трудно, и в какую-то секунду девушка подумала, что нужно остановиться и подождать Марка здесь, но тут Хагна перестала бунтовать. Они снова вышли на тропу, свободную от непроходимых зарослей. Ещё через несколько минут Лета разглядела спину волка. Он бежал трусцой, останавливаясь иногда, чтобы принюхаться. Начинало светать.
Жестокий северный ветер исчез совсем. Они выбрались из леса с первыми лучами рассвета. Серебристая лента реки впереди разделяла надвое крупное поселение, состоявшее из сотни маленьких домиков-срубов с низкими крышами и дымовыми трубами, изрыгавшими из себя серый дым. Высокий частокол ровно окольцовывал всю деревню. Вдалеке зеленел лес, а за ним в небо вонзались горные вершины.
***
— Стражи Маарну, говоришь? — прищурился рыжеволосый.
— Их ещё керниками называют, от имени их божества, Кернуна, — пояснил чародей. — Они раньше...
— Я знаю, чем они занимались пару сотен лет назад, — отрезал северянин, счищая с лезвия топора остатки чёрной крови. — Теперь они наёмники. Был у меня один такой знакомый. Они хоть и смахивают на живущих в чащах дебилов, но мечом владеют отлично.
— Не надо с ней сражаться. Просто приведи её к нам.
— И относись к ней... повежливее, — попросил эльф.