Он сжал её тело, запустив ледяные руки под халат. Есения ойкнула. Она стянула с него капюшон и приникла губами к его губам, чувствуя, как его жадные пальцы хватают её бедра.
Архип остановился на мгновение, судорожно вздохнув.
— Я весь замёрз, пока ждал тебя.
— Я проспала, — шепнула Есения, вновь набрасываясь на него.
— Нас могут увидеть, — произнес Архип в перерыве между ласками. — Ты понимаешь это?
Он поцеловал её в шею.
— Ещё все спят.
— Нет. Не все, — Архип отстранил от себя женщину, впившись в её лицо колючим взглядом тёмно-зелёных глаз. — Он остался у тебя вчера?
— Да.
— Хорошо, — выдохнул он. — Он доверится тебе и не будет ждать удара в спину.
— Он никогда его не ждал.
Архип схватил её за плечи и развернул спиной к себе, вжимая женщину в холодную стену коридора.
— Надеюсь, ты не отступишь в последний момент, моя дорогая княгиня, — прошептал он. — Когда всё закончится, ты недолго пробудешь вдовой. Твой новый муж установит новый порядок в этой стране, нынешний правитель которой раздулся как бочонок от собственной гордости и мании величия.
Есения сдержала стон.
— Его правление приведет Лутарию к гибели, — промурлыкал Архип на её ухо. — Моё же — к расцвету. К возрождению Эпохи королей... Ты веришь мне?
— Да...
Архип снова повернул её к себе лицом.
— Тогда наберись храбрости, моя княгиня. Ведь мы затеваем цареубийство.
***
Под рукой ласкалась жёсткая лошадиная грива. Лёгкий ветер обдувал лицо, что казалось истинным блаженством после ночной бури. Запахи травы, лошадей, парного молока и влажной грязи смешивались между собой, составляя особую смесь. Она всегда сопровождала сельскую местность.
Лета и Марк выбрались на рынок поселения, носившего название Буск. От забегаловок несло жаренным мясом и пивом. Странствующие купцы завлекали покупателей, громко рассказывая о своих товарах. На постамент с памятником неизвестному человеку, основавшему деревню, забрался бард из местных и принялся настраивать лютню с недостающей струной, дабы вскоре порадовать общественность своими вокальными данными. Какой-то старик пытался загнать домой внуков, разыгравшихся возле конюшни и тыкавших в спящего конюха тонкими прутиками.
Они проехали мимо двухэтажного сруба, украшенного лепниной на окнах, с широким навесом над входными дверями, поддерживаемым вырезанными из дерева столбами, изображавшими вставших на дыбы коней. Двери здания были заперты, а по бокам от них постились два молодца в кольчуге и шеломах с вмятинами на боках.
— Должно быть, жилище бургомистра, — проговорил Марк, залюбовавшись столбами. — Вот где обитает самый богатый человек в Вольных поселениях.
— Будь он так богат, — протянула Лета, — он бы не жил в этом смраду.
— Всё же его участь во много раз лучше, чем участь бездомных бродяг.
Лета едва слышно выругалась, когда стайка гусей чуть не попала под копыта Хагны. Неподалеку от сруба она увидела приземистое строение с вывеской над входом, на которой был нарисован жёлтый серп. Лета указала рукой на здание Марку, и тот обрадованно кивнул. Обоим не терпелось оказаться наконец в тёплых постелях. К таверне примыкала и небольшая конюшня.
«Золотой Серп» оказался на удивление чистым и уютным заведением. Им сразу же отвели комнату на втором этаже с низким потолком и двумя жёсткими кроватями. Денег взяли немного, учитывая, что люди в Буске неплохо зарабатывали на путешественниках, поднимая цены на ночлег и еду до небес.
О качестве постельного белья и наличии в нём блох Лета даже не задумалась, когда упала на кровать и закрыла глаза. Она мгновенно уснула. Марк тоже сразу лег в кровать, однако его до самого пробуждения терзали тревожные сны, наполненные злобой и голодом.
Проснувшись, они отобедали на первом этаже местными харчами, состоявшими из традиционной ухи, ароматного пирога с брусникой, печёного в углях картофеля и горькой рябиновой наливки, сумевшей согреть и пробудить от сонливости. Потом Марк договорился с хозяином таверны о покупке снеди в дорогу, вроде хлеба и сушёной рыбы, так как запасы друзей истощились, а завтра же утром они должны были продолжить путь.