«Найдём кольцо, исцелим Марка и свалим. Ещё и деньги заработаем», — подумала она.
— Надежда всё ещё горит в наших сердцах, — отвечал Родерик барду.
— Все разговоры на ночь так важны, что ли? — встрял Конор, разделяя настроение Леты. — Лучше бы прилегли у деревца и захрапели, на всех порах устремляясь в царство грёз. Нет же, будете снова курлыкать о тягости существования и мощи Империи до самого рассвета.
Его реплику единодушно проигнорировали. Бора подошла к Берси и положила ему руку на плечо.
— За пролитую кровь они скоро заплатят своей. Жизни наших близких, отнятые ими, будут отомщены, — проговорила она. — Все мы кого-то потеряли. Но почтим их память смертью имперцев.
Девушка почувствовала на себе взгляд Леты.
— Моя сестра была убита этими тварями, — пояснила она.
— Я понимаю тебя и твою потерю. Но...
— У тебя два отца, что ты вообще можешь знать о потери? — прошипела Бора.
— То, что раны никогда не заживают, — невозмутимо ответила Лета.
Северянка говорила правду. Два отца, у кого-то вообще нет родителей, а тут такая роскошь... Но одного она похоронила, а другого совсем не знала. И от фразы Боры стало дурно.
Набив животы похлёбкой, отряд улёгся спать, а вахту остался нести Логнар, присев близко к воде и положив на колени посох.
Лета развернула одеяло. Марк уже спал, свернувшись клубком и обнимая лук. Девушка опустилась рядом с ним на мягкую траву, пододвигаясь ближе. Что его волчье, что человеческое тело никогда не были холодными. Пожалуй, она будет скучать по этому теплу, когда они снимут проклятие.
Устраиваясь на ночлег, она заметила Бору, прильнувшую к другому боку Марка. Если бы это было возможно, брови Леты уже бы улетели далеко за пределы лба при виде того, как северянка прижималась к её другу. Они неожиданно спелись, бродили постоянно вместе, шептались о чём-то, а в иной раз лицо Марка озарялось редкой улыбкой, когда Бора была рядом.
«Вот те и раз, — подумала Лета. — И кто уверял меня в вечных муках от невозможности быть с Иветтой?»
Ей вмиг захотелось поделиться этим наблюдением с тиссофской магичкой, но Иветта была на другом конце континента. Проснулся внутренний голос и стал твердить о том, что по возвращении с Севера не грех заглянуть к старой подруге в гости с интересными историями. А рассудок заявлял, что это вообще не её дело. Пусть она сначала разберётся с эльфом.
Лета зевнула и кинула уставший взгляд на того, кто сидел вдали ото всех, укрывшись одним плащом.
«Ублюдки не мёрзнут, стало быть».
Он не отвёл глаз. Его лицо было как обычно равнодушным, словно мёртвым. Лета продолжила на него смотреть, не отступая, лишь слегка приподняла бровь. Уголки губ Конора растянулись в ухмылке.
А он был красив. Прямо кровь с молоком, если бы не шрамы и вечные колкие полуулыбки. Иногда Лета наблюдала за ним украдкой, за его движениями, взглядами, поведением, замечая, что за внешним безразличием и холодом в нём скрывался огонь. Такой же ледяной и тёмный, заставлявший её сжиматься от волнения и ощущать приливы крови к низу живота.
«Да что с тобой не так?»
Спохватившись, что все её мысли пролетели в этот же момент, когда они глядели друг другу в глаза, Лета резко улеглась на спину и закрыла глаза. Она могла поклясться, что Конор продолжал смотреть на неё.
Марк проснулся. Кругом была кромешная тьма. Костёр уже догорел, но он не смог увидеть что-нибудь дальше расстояния вытянутой руки. Что-то, происходящее в этом лесу, заставило его очнуться.
Он посмотрел на лицо Леты, на её милое детское личико, каким оно было во время сна, и не стал её будить. Перевернувшись на другой бок и по-прежнему прижимая к груди лук, он увидел Бору. Она скинула с себя одеяло и неровно дышала, как если бы ей снился кошмар. Также не рискнув её разбудить, Марк взялся за край одеяла и накинул его на неё, укрывая до самой шеи.
Я мир, я свет, я тьма...
Марк вздрогнул и резко сел. Тишина. Ни блуждающего в листве ветра, ни звуков зверей, ни даже журчания реки... Он ощущал чьё-то присутствие, такое близкое, что, казалось, подними руку и сможешь дотронуться до незваного гостя.