Слегка сбив цену на покупки и пожав руку хозяину таверны, Марк вернулся за столик, где сидела Лета. Она, укутавшись в плащ, смотрела на улицу через запотевшее от тепла внутри окно, где уже стемнело. Кроме них в таверне практически не было гостей, если не считать нескольких купцов из княжеств, проживавших обычно в Буске по две-три недели.
Хозяин зажёг свечи на стойке, в свете которых Марк наконец увидал обеспокоенное лицо Леты. Она набрала немного веса; распущенные волосы выглядели более густыми и блестящими, а лицо светилось жизнью. В ней почти ничего не осталось от той тощей бледной девицы, которой она была летом. Если душевное состояние девушки вызывало сомнение, то физическое было уже в норме, что безусловно радовало.
Марк боролся с желанием закурить самокрутку. Их у него осталось мало, а покупать их на местном рынке он не хотел — они могли оказаться скверного качества, да и стоимость явно была немаленькой. Чем дальше они отдалялись от центральной части княжеств, тем меньше был распространен табак, становясь с каждой деревней и с каждым городом всё дороже.
— Может, пройдёмся по деревне? — предложила вдруг Лета. — Всё равно делать больше нечего, а обратно в кровать не тянет.
Марк согласился.
Они выбрались на улицу, где жители Буска уже готовились ко сну. Лета друга взяла под руку, и они побрели к площади. Селяне спешили укрыться в отапливаемых избах и корчмах. У колодца образовалась толпа желающих набрать воды на ночь. Купцы торопливо сворачивали свои лавочки, трясясь от морозного ветерка. Одной только детворе было весело шлёпать по грязи, догоняя возмущённых гусей, подшучивать над нерасторопными взрослыми и делать вид, что не был услышан материнский приказ возвращаться домой. Марк подумал, что было забавно пронаблюдать только начало дня и его в конец в Буске, не застав середины.
В срубе бургомистра зажёгся свет. Лета кинула мимолётный взгляд на здание. Двери сруба были распахнуты, а молодцев с пиками и след простыл.
«Бургомистр вышел в народ или только собирается?» — подумала девушка.
Внезапно перед путниками возникла закутанная в шаль старуха. Марк непроизвольно отшатнулся, а Лета замерла. Старуха наклонила черепушку, впившись в неё глазами. Её сморщенное лицо было таким уродливым, что хотелось поскорее отвернуться.
Старуха освободила голову от шали, и Лета увидела редкие белые волосы на пятнистом голой макушке. Ей стало противно. Но старуха, не смущаясь, приблизилась к ней.
— Полукровка, — шепнула она, моргая глазами разного цвета. — Хочешь узнать свою судьбу?
— Нет, — с опаской ответила Лета.
Конечно, старуха не могла, используя какую-нибудь примитивную магию или же просто так угадать, кем была Лета. Она заметила глаза девушки, чей цвет был даже без свечения слишком необычен — золото. Глаза её отца.
Лета не верила деревенским колдуньям. Однажды ей пришлось обратиться к какой-то бабке где-то под Стронницей. Земли пана Анисима вообще славились всякими лекарями и знахарями, а Лета так загибалась от какой-то кишечной заразы, что решилась пойти к известной колдунье. Старуха сделала ей только хуже и выкрала кошель с деньгами у Марка.
А эта и вовсе напоминала какую-нибудь дряхлую ведьму, которую попёрли из Великого Ковена.
— От тебя пахнет жизнью, молодостью, — она обошла вокруг Леты, заставив девушку положить руку на кинжал у пояса. — Но я чувствую шлейф крови, тянущийся за тобой. Чужой крови, которой ты обагрила свои руки.
— В этом нет ничего удивительного, — отозвалась Лета, пожав плечами. — Меня этому учили.
— Я знаю, — прошипела старуха, оглядывая её лицо. — Но ты другая. Тебя привела к неживодникам сама судьба. И она же разлучила тебя с твоим родным отцом. Как и с тем, кто воспитал тебя, заменив его.
Лета приоткрыла рот.
— Так, всё, — Марк схватил её за руку. — Мы уходим.
— Откуда она знает? — Лета подняла на него вопросительный взгляд.
Марк потащил её прочь от старухи.
— То была кровь знатных людей. Виновных в твоих мучениях, — донёсся до них скрипучий голос старухи.
Они обернулись.