Сэрабия не пришла на помощь наёмникам регента, но ему пока неведомо, почему. Уверен, он призовёт к ответу Миляна Тита, однако произойдёт это нескоро, поскольку тот отбыл по делам на Соколиный полуостров. Армия Раздолья встала лагерем во Дворе Купалы. Не далёк тот день, когда она двинется к Велиграду.
В стране, как сейчас, так и до назначения регента, сохраняются беспорядки, вызванные мрачными речами служителей Церкви. Витольд, как я и считал раньше, абсолютно упёртый и не поддаётся никакому внушению. Не стоит ли мне тщательнее заняться им?
Обдумайте сказанное и пришлите мне соответствующие инструкции.
Ваш покорный слуга, К.
Он запечатал конверт печатью со знаком в виде силуэта куницы и посидел на месте несколько минут, не меняя позы. Теперь оставалось дойти до голубятни незамеченным и отправить письмо. Время поджимало.
***
Ещё один день пути через Морквёр, после которого они достигли величественной ледяной пустыни, сверкавшей бриллиантом снегов на возвышенностях. Это были Уож Хаду — Хладные Залы, граничившие с Лаустендалем на западе и Хэрсулэном, принадлежавшим Кьярдалю, на востоке. Огромные ледники покрывали бескрайнюю местность, созданные только для того, чтобы вызывать восторг. Безмолвные, инистые и холодные, они морскими волнами нависали над путниками, заставляя их каждый раз опасаться, как бы эти тысячелетние громадины не рухнули на них.
Полюбоваться красотами Уож Хаду вдоволь не получилось. Конор гнал как бешеный, не разрешая остановиться на привал, иногда переходил на бег, не забывая при этом оглядываться и одним лишь взглядом втаптывать отряд в грязь. Они были (по его мнению) слишком медленными и тратили драгоценное время на пустую болтовню. Замёрзнуть никто не успел, так как постоянная спешка и продирание через сугробы вслед за Конором, в которого словно вселились бесы, хорошенько согревали компанию.
И как только Логнар доверил ему роль проводника? Это было самое худшее из всех его решений, а внутреннее чутьё Леты подсказывало ей, что Конор вёл их отнюдь не по безопасному пути, а по кратчайшему. Но, забери его Блазнгар, он летел, словно хотел обогнать чёртов ветер. Ныли почти все, и только когда Родерик заявил, что Конор загонит их в могилу такими темпами, тот огрызнулся, но снизил немного скорость.
— Когда мы уже остановимся, спросите кто-нибудь у этого, — протянула вдруг Бора спустя два часа молчания, со злостью уставившись в спину Конору.
— А сама? — бросил он, не оборачиваясь.
— С уродами не разговариваю.
— Как много у тебя друзей, Конор, — весело хмыкнула Лета.
На самом-то деле, несмотря даже на порез на пояснице, швы на котором, казалось, разрывались с каждым шагом, а лившийся ручьём пот проникал прямо в открытую рану (тоже казалось, она на это надеялась), у Леты было действительно хорошее настроение. Они же ведь если остановятся — замёрзнут, так как жутко взмокли. А потом простынут. С другой стороны, ей не приходилось тащить на спине тяжеленный щит, как Боре.
Конор щёлкнул языком:
— Куда мне до тебя, души компании.
— Меня никто не ненавидит столь сильно.
— Потом ещё благодарить будете, — он остановился и поднял ладонь вверх, но и без этого знака отряд со стоном замер, переводя дыхание. — Возрадуйтесь. Дальше идём медленно.
— Хвала Брагу, — промолвил Берси, поправляя на плече вечно сползавшую лямку огромного рюкзака, в который помимо необходимых вещей он запихал ещё и цитру, и теперь её щербатый край торчал из неё, грозя вмазать кому-нибудь по лицу, когда бард резко поворачивался.
— Кому-кому? — бросил Марк.
— Богу красноречия и поэзии.
— За что мы, интересно, будем благодарить тебя? — спросила Лета у Конора.