— Нет. Это было бы слишком жестокой шуткой, — Лиам щелкнул пальцами, усиливая магический огонь под сосудом.
Марк заметил его талисман — вполне обычный золотой перстень с крупным рубином.
— Я не верю... — сбивчиво пробормотал керник. — Этого просто не может быть... Кто меня проклял?
— Думал, это ты расскажешь. Иян Волот приволок тебя голого и грязного, с вытаращенными глазами описывая, что ты там вытворял. Сомневаюсь, что он решил сочинить эту историю забавы ради.
— Мне кажется, что я знаю. Как же ее звали... — Марк наморщил лоб, постепенно восстанавливая в памяти недавние события. — Ангуас. Ведьма, сообщница Катэля.
— Угу. Это похоже на правду. Для Ковена проклятие наслать как нечего делать, а уж для тех, кто практикует теургию — и подавно.
— Что теперь делать?
— Отдыхать, — Лиам снял сосуд с огня чугунными щипцами. — Приводить мысли в порядок. Смиряться с переменами. Я знаю одного волколака. Ему потребовались многие месяцы на то, чтобы привыкнуть к новому состоянию.
Марк запустил пальцы в спутанные волосы. Лиам заметил этот жест отчаяния и, закончив с сосудом, отставил его в сторону.
— Послушай, — произнес он, вытирая руки о засаленное полотенце. — От этого не сбежать. Если хочешь жить по-прежнему, тебе придется научиться сосуществовать со зверем и выпускать его время от времени на волю. Иначе это тебя разорвет.
— Я не хочу об этом думать... Блядь, — выдохнул Марк, растирая лицо ладонями. — Блядь... Блядь!
— Тихо, — шикнул Лиам. — Расслабься, парень. Знаешь, как эльфы говорят? Blave anail alap chune oula. Если перевести на всеобщий, то будет не так красиво, но смысл вот такой: пошли все тревоги в жопу и...
— Я слышал это выражение, — перебил Марк, вскидывая на эльфа глаза. — Который час?
— Уже давно рассвело.
— Здесь так... спокойно. Мы что, мы... А Катэль...
— Сбежал. Но перед этим оказалось, что чары с него спали.
— Как?
— Никто не знает, — Лиам повертел остывшим сосудом в руках, помешивая зелье. — Но победа за нами.
— А...
Вопрос застрял у Марка в горле.
— Милован убит. Лета цела, но я не видел ее.
Марк кивнул. Голова почему-то была чистой и легкой, как будто он проспал всю ночь посреди бескрайнего пшеничного поля, вдыхая сладкий свежий воздух.
— Мне нужно пройтись, — сказал он, поднимаясь на ноги.
— Если ни на что не жалуешься, — отозвался Лиам. — Но я бы посоветовал тебе сделать глоток. Пей прямо из него.
Эльф подал ему сосуд. Марк глотнул темно-зеленой жидкости и с трудом удержал рвотный позыв.
— Хорошее снадобье, правда? Помогает при обезвоживании и мышечных болях.
— Мне бы лучше покурить.
Лиам издал веселый смешок.
— Если встретишь Лету, скажи, что я хочу осмотреть ее ногу. Пусть приходит.
Марк кивнул, застегивая на груди рубаху и покидая навес. Дневной свет слепил. Солнце словно ждало, когда острова избавятся от Катэля, и теперь стремилось наверстать упущенное. Перед Марком тянулись ряды палаток и навесов. Их было так много, и все они были такими одинаковыми, что те, которые были вдали, казались ему уродливыми цветами, растущими в не менее уродливой земле со следами взрывов и пожаров. Откуда-то доносились истошные крики, но в основном раненые лишь тихо постанывали — многие уже отвыли свое и пребывали в коматозном состоянии, успокоенные усыпляющими и притупляющими боль зельями лекарей.
Когда Марк увидал над одной из палаток герб Сапфирового Оплота на флаге, он не раздумывая зашагал в эту сторону.
Он вклинился в толпу магов и людей, озадаченно вертя головой по сторонам и выискивая ту, которую жаждал увидеть больше всего на свете. Он чувствовал, что она была здесь. Всеобщая занятость ранеными позволила Марку остаться незамеченным среди синих палаток магов.
Он заметил облаченную в темно-серую мантию девушку с короткими черными волосами, стоявшую вдали от суетной толпы и взиравшую на черную крепость впереди. Он бросился к ней. Кровь зашумела в ушах, радость навалилась слабостью на тело.
— Иветта!
Девушка повернулась, и Марку вдруг показалось, что это была совершенно другая чародейка и он обознался. Однако он узнал бы это лицо в форме сердечка из тысяч других похожих лиц. На нем было просто другое выражение, чужое, которого он прежде не знал. Выражение опустошенности и смятения, которое сменилось изумлением, когда чародейка узнала его.
— Марк?!
Он подбежал к ней и заключил в объятия. Но она сразу же вырвалась.