— Это метафора, означающая, что жизнь зачарованного теперь глубоко спрятана и хорошо защищена. А Велина действительно защищала его, скрывшись в такой глуши.
Князь положил руки на стол, оперившись.
— Все это из-за маленькой ведьмочки? — проговорил он. — Поверить трудно.
— Да. И из-за одной маленькой кернички.
Твердолик громко фыркнул и отпрянул от стола.
— Хотите вы или нет, — Радигост потянулся за сдобными булочками в корзине рядом с самоваром, — эта девушка спасла многие жизни. Да, она этого не хотела. Да, судьба этого мира никак не должна была оказаться в ее руках. Но это произошло.
— Да ты хоть знаешь, кто она...
— Знаю, — перебил маг, выбрав самую крупную булочку. — Дитя порока. Илиарский ублюдок. Или как вы там еще называете ее?
— Она — отродье Дометриана и его эльфийки-шлю...
— Довольно! — воскликнул Радигост, посерьезнев вдруг в лице и отложив булочку. — Ты всегда приходишь ко мне за советом, но в тот день ты не пришел.
Твердолик отошел на шаг, вжав голову в плечи. Радигост, сидевший за столом, внезапно сделался вдвое крупнее него. Шум праздника за закрытыми ставнями исчез. Стало тихо. Невыносимо тихо.
— В тот день, когда ты приказал убить мать и дитя, — прошептал маг, но князю показалось, будто он прокричал эту фразу. — Твой отец никогда бы не поступил так подло, но ты... Ты всегда был неумеренно горд. В тот день ты не пришел ко мне за советом. Потому что знал, что я отвечу.
Твердолик зашагал назад и уперся спиной в книжный шкаф, безропотно глядя на огромного и темного мага за столом с самоваром.
— Ты не спрашивал себя, сколько страданий выпало на долю народа этой эльфийки? По воле людей. Я не хочу обвинить человечество в том, что оно пыталось покорить эльфов, причинило им столько зла и боли, но Айнелет была и есть невинное дитя. Я знаю, что сделала ее мать, однако у тебя не было права наказывать их. Я долго молчал. Долго смотрел на твои поступки сквозь пальцы. Но теперь я скажу.
Радигост отставил чашку с чаем в сторону и поднялся, сгорбившись под потолком. Он оказался слишком высок для этой комнаты.
— Оставь эту девочку в покое. И никогда о ней не вспоминай, — прогремел он.
Твердолик закрыл глаза. Когда он почувствовал, что Радигост уже больше ничего не скажет, и открыл их, то увидел, что все было так же, как пару минут назад. Самовар дымил и тарахтел, хлопая крышкой, маг сидел за столом, булькая чаем и жуя булочку.
Князь отлип от стены и перебрался к окну.
— Хочешь сказать, — осторожно произнес он, — что эта дева — героиня?
— Забудьте о ней, Ваша Светлость, — уже привычным голосом ответил Радигост. — Забудьте. Больше вы не причините ей вреда.
Твердолик снова распахнул ставни, чтобы рассеять повисшее молчание. Улицы гудели разговорами и звучали музыкой. Славили победу над Орденом.
— Много ли потерь понесли княжества? — будничным тоном спросил маг.
— Ты был там. Твои слова будут правдивее всех отчетов, что я получил.
— Так точно и не скажешь. Все смешалось. Под самый конец не видно было, где свои, а где чужие. А после боя... Все, кто пал, уже не считались как эльф, человек или илиар. Павшие были едины. Были окрещены защитниками.
— Я слышал. И читал, что там полегла почти половина моего войска.
— У царя Дометриана и владыки Лесов Орэта было не меньше потерь, к слову, — Радигост сделал большой глоток чая.
Твердолик уставился на улицу в окно. Наряженные горожане, пританцовывая под веселое пение гуслей и переливы флейт, плотным потоком шли к площади. Заводились самые разные песни, от героических баллад до откровенной похабщины. Было видно, как у площади разгружают телеги с завернутыми в пеструю бумагу предметами, похожими на дубинки. Говорили, что сегодняшний фейерверк в честь победы над Орденом Аррола станет самым красивым и громким за последние лет тридцать, ведь маги не пожалели сил и средств на создание своих шутих.
— Я получил письмо от герцога Ардейнарда, — проговорил Твердолик, отвернувшись от окна. — Он поставил под сомнение наше сотрудничество.
— Все обойдется, княже, — отозвался Радигост, и глаза его заблестели. — Все наладится. В конце концов многие правители совершают ошибки.
Князь вздохнул.
— Ты прав, — проговорил он. — Возможно, мне придется внимать советам других.
— Вы всегда можете обратиться ко мне, Ваша Светлость.
Вдруг Твердолику показалось, что что-то мелькнуло в дверном проеме приоткрытой двери. Как будто чье-то лицо. Он прищурился, но больше ничего не увидел в темноте за дверью. Пожав плечами, он вернулся к окну, рассматривая разодетый народ и слушая бухтение верховного мага.