— Красивая? — спросил Иян, приподняв бровь.
— Вот на кой черт она тебе сдалась? Есть куча других тем для беседы.
Иян продолжал упорно смотреть на Драгона. Тот скоро сдался.
— Красивая, — ответил он и выпил еще вина.
Голова закружилась.
— А что с другим твоим воспитанником? Этот уже взрослый детина.
— Годы мозгов ему все же прибавляют. Раньше с ним было тяжело, — сказал Драгон. — А какие новости у тебя? Вижу, восстание крепнет.
— Да надоело это все, — Иян с громким стуком опустил кружку на разнос. — Князь упорно не хочет оставлять нас в покое. Вдобавок рядом с солдатами с некоторых пор гнездятся молодцы из Братства Зари.
— О, Церкви разрешили разгуляться?
— Ты сам знаешь, неслучайно это все. Моя страна всегда была верна Четверке, которых мы почитали с начала времен. А как пришли эти фанатики с криками о том, что какая-то Матерь Света нас всех, грешников, покарает, так все. Началось. Как мы не склонились перед Твердоликом, так и не будем прогибаться под лживой богиней.
— Меня религиозные вопросы мало интересуют, — протянул Драгон. — Но эти здоровяки Братства пользуются методами, мягко говоря, неприятными.
— Они ненавидят людей с другой верой. А еще эльфов. Гномов. Все нечеловеческое. Слепые верующие, — бросил Иян и грязно выругался.
— Видимо, Братство приносит тебе больше проблем, чем солдаты?
— Солдаты в большинстве своем есть трусливое отребье, которое боится наказания за неподчинение приказу. Редко кто из них идет в бой по причине того, что они не согласны с политикой раздольцев, — Иян сделал глоток вина. — Вот Братство — другое дело. Они нас просто ненавидят. Князь Твердолик знает, какими способами досадить нашей стране. Но у моего короля много терпения и сил.
— У тебя тоже.
— Я столько лет отдал этой войне. Я ненавижу княжества и готов бороться с этими вымесками, покуда смерть сама меня не найдет, — Иян ударил кулаком в грудь. — Но иной раз хочется вкусить мирной жизни. Хотя бы месяц прожить без кровопролития.
— Ты выбрал путь. У тебя нет права сворачивать с него.
— И это самое паршивое, — выпалил Иян. — Хорошо. Тебе, гляжу, совсем уже дурно — ерзаешь, как холоп на театральных подмостках. Я сейчас распоряжусь, чтобы тебя отвели искупаться, поесть и отдохнуть. А после я тебя найду.
— Я надеюсь, ты меня отпустишь?
Иян встал из-за стола:
— А нам по пути. Мне самому нужно в Зарибор. Король призывает.
***
Лета видела князя впервые. И представляла его несколько иначе. Моложе. Стройнее. Красивее, в конце концов, ведь по всей Лутарии ходили слухи, что в княжеском роду из поколения в поколение передается красота. Но она позабыла, что годы бегут стремительно и не обходят стороной даже монархов.
Лицо его было испещрено морщинами, гладко выбрито и ухожено. У него был твердый волевой подбородок, широкий нос, блестящие темно-зеленые глаза и каштановые волосы, собранные сзади в небольшой хвостик.
Его род давно правил Лутарией, еще до объединения княжеств. Многие думали, что правление Гневонов восходит к первым людям на Великой Земле.
— Государь, — произнес Марк, склонив голову.
Кем бы он ни был, с такими людьми лучше соблюдать хоть какое-то подобие формальностей. Лета, напротив, промолчала.
Они сидели в небольшой комнате на втором этаже трактира, едва освещенной тусклой свечой на столе, с двумя окнами, выходящими на лес, жесткой кроватью и скрипучим полом. Весь трактир занял князь и его эскорт. Учитывая, что за серьезные, но вполне обычные преступления двух керников поймал сам Твердолик, Лета подумала, что ничего хорошего им не светит.
— Услышав донесение Силимира, я был удивлен, — сказал князь, внимательно оглядывая молодых людей. — Что те, кого я ищу на протяжении нескольких дней, сами заглянули ко мне в гости.
— Это была случайность, — отозвался Марк, потирая горящие от веревок запястья. — Они были пьяные и напали первыми.
— Без причины? — усмехнулся князь. — Ваши приметы на устах у всех крестьян до самой Короны. А такой парочке, как вы, трудно остаться незамеченной. Вот скажи-ка мне, парень... Так ли надо было вытаскивать эту тварь из ловушки, чтобы потом поплатиться за это собственной жизнью?
— Если такова цена, мы ее примем, — проговорил Марк, и ничего не дрогнуло в его лице.
Твердолик сощурился:
— Правду о вас говорят. Одно лишь безрассудство, воспитанное в диких лесах. Как зовут-то тебя?
— Маркелл.
— А подругу?
— Лета, — ответила девушка и опустила глаза, когда князь посмотрел на нее.