— Шторы? – вдруг переспросил собеседник. – Во всех комнатах?
— На кухне – просто тюль. Там его хорошо было видно. Странный он какой–то – сначала пиво пьет, потом ужин готовит. Сделал себе яичницу… С помидорами. Там же на кухне все съел – видно было, что книгу читает. Небольшую, типа таких, что на вокзалах и у метро продают, бумажный переплет, из серии «Прочел и выкинул»…
— Хорошо… — тихо прошептал собеседник. – Домашний он у нас… А он дома во что одет был?
— Чисто русский вариант, — Лепихин усмехнулся. – Трико с пузырями, майка. А по улице ходит – так люди засматриваются… Дорого одет.
— Работа позволяет.
— Вы странный человек. Я не понимаю вашей реакции – складывается впечатление, что вы пытаетесь теми фактами, что я для вас добываю, дать ответ на какой–то вопрос. И все, что не укладывается в вашу картину, вы спешите объяснить – то ли для меня, то ли для себя.
— Есть такой грех за мной. Слишком уж все странно… Чересчур. Но давайте продолжим, не будем отвлекаться.
— Да, — согласился Лепихин, — потому что дальше пойдет нечто странное – я думаю, вы тут же захотите объяснить и эти факты. Но, боюсь, они поставят вас в тупик. Хочу заранее спросить – кто этот человек по профессии?
— Программист… Точнее, кое–что посерьезнее, но в целом – так.
— Теперь я вообще ничего не понимаю… Понимаете, потом, после ужина, он пошел в комнату, взял там какие–то книги – я слышал, как он перелистывал страницы, что–то шептал себе под нос. А потом он направился в спальню, где, не зажигая свет, читал вслух стихи… Читал два часа десять минут, пока не охрип. Вы слушаете?
— Да, — машинально ответил собеседник. Чувствовалось, что это произвело на него впечатление.
— Где–то минут через двадцать от начала этого чтива я укрепил луч на штативе и снял наушники. Я вдруг понял, что он там, в спальне, надолго. Изредка я проверял, не закончил ли он – а этот парень читал, читал… И, знаете, все время с выражением, чуть ли не в лицах…
— Кого читал?
— Я узнал кое–что из Пушкина, из Лермонтова… Потом попались парочка Цветаевой… Я, честно признаться, больше солдат, чем читатель, мой запас познаний в литературе не особенно велик. Стихотворения в основном не длинные, поэм не было точно. Да, вспомнил – Есенина много читал, уж его–то не узнать сложно. Вот так программист.
— Вот так… — ответил телефон. – Я вспомнил Штирлица… Вот он так же двадцать третьего февраля ушел куда–то в лес и читал вслух стихи. А на нем решили испытать следящую аппаратуру и записали…
— Помню, помню. «Экспансия», часть то ли первая, то ли вторая, могу ошибиться. Стихи он читал по–русски. Так его и вычислили.
— Что вы можете сказать об этом чтении? Я имею в виду стихи в спальне? Ни на какие мысли не натолкнуло? Я не требую от вас выводов, достойных Шерлока Холмса, но – может, что–то в голове шевельнулось?
Лепихин помолчал, подумав, что бесплатные входящие — это здорово. Потом ответил:
— Я слушал это чтиво раза три–четыре, с разных мест. Вслушивался в интонации, в смысл, пытался понять, по какому принципу подбирались эти стихи. Повторюсь – я солдат, а не детектив или психолог, но и меня зацепило это дело. Я никогда не сталкивался ни с чем похожим — и поэтому я нашел сборник стихов Есенина, тех самых стихов, что в процентном соотношении составили две трети от всего прочитанного тогда в спальне. И я понял, что основная масса текстов посвящена каким–то несбывшимся мечтам, грусти, короче – полный негатив.
— Но он не производит впечатление человека, настроенного пессимистически.
— Так точно, — по–военному ответил Лепихин. – Именно это для меня самая большая загадка…
— Больше ничего? Только это? Только общий настрой, несоответствие образа? Чертовски мало для каких–то выводов…
— Там была еще одна мелочь… — внезапно сказал Лепихин так, будто он вспомнил это только что, хотя на самом деле не выпускал этот факт из головы ни на секунду.
— Что? – собеседник схватился за слова Лепихина, как утопающий за соломинку.
— Когда он читал стихи, в спальне раздавались еще какие–то странные звуки. Примерно раз в десять минут, я засекал с секундомером – разброс составил около двадцати секунд. Звуки, напоминающие щелчок выключателя. Первый раз, услышав этот звук, я ожидал, что в спальне загорится свет – но этого не произошло.
— Это он сам щелкал чем–то, или в комнате мог находиться какой–то прибор? Вы проанализировали звук? Ошибки нет?