— Точно. Ничего не бойтесь.
— Бояться придется. Он мне очень нужен. Нужен целым и невредимым. Рассчитайте все очень и очень точно.
— Я повторяю – это мой заработок. А живу я – мне кажется, что вы в курсе – далеко не бедно. Если бы у меня не получалось, то денег мне не видать, как своих ушей.
— Ладно, черт с вами… Делайте все, что от вас зависит.
— Самое главное, чтобы вы не забыли выполнить свою часть работы. Ведь сегодня я буду впервые в жизни делать все наоборот. И эта работа может принести мне деньги только в случае вашей честности. А уж сколько в этом мире честности, я знаю точно. Нисколько.
— Не судите строго. Я заинтересован в результате. Очень заинтересован. Постарайтесь…
— Мне перестает нравиться наш разговор. Мы обсуждаем одно и то же разными словами. Давайте заниматься каждый своим делом. До завтра.
Человек выключил телефон, спрятал его в карман и вышел из джипа, в котором сидел. Обойдя его вокруг, он внимательно осмотрел машину, взял с переднего сиденья «скотч» и заклеил несколькими полосами фары и передние крылья, после чего аккуратно заполировал его тряпочкой до практически невидимого состояния. Вернувшись на водительское сиденье, он еще раз взглянул на фотографию, стоявшую возле лобового стекла, посмотрел по сторонам, потом на часы и включил радио. У него было еще время…
Через сорок шесть минут он убрал фотографию со стекла, сделал звук потише, вдохнул глубоко, шепнул себе под нос пару успокаивающих фраз, отъехал от стоянки и на пешеходном переходе сбил человека по имени Никита Кобзарь…
— Да, слушаю… Нет, я в машине, один. Могу говорить. Спрашивайте.
— У вас получилось? Он жив?
— Безусловно. Так, мелкие царапины.
— Как вы реализовали план?
— Очень просто. Сбил его – аккуратно, поверьте мне на слово. Я владею машиной в совершенстве, недаром мой бизнес состоит в подставах. А мне совершенно не нужны разбитые в пух и прах автомобили. Не больше чем мелочь, которую можно зарихтовать и задуть краской в течение часа. Так и с человеком. Никита отделался легким испугом, а на машине было заклеено крыло – он, конечно, этого не заметил. Тормоза визжат, все орут… тут главное быстро выскочить и втащить его внутрь.
— Кто–нибудь вызвал милицию?
— Очень даже может быть. Но я оказался быстрее. Подбежал, помог подняться, на ходу придумывая какие–то ничего не значащие фразы… Он даже не понял, что произошло, этакая шоковая ситуация. Но, он, знаете, явно нарушал правила, шел на красный…
— Так вы не сказали, милиция была?
— Что вы пристали со своей милицией.! Я увез его через десять секунд! Сказал, что мы едем в травмпункт, что все будет хорошо… Уже через минуту я понял, что кроме ссадин на ладонях и порванной штанины, у него нет ничего серьезного. После чего стал давить на жалость, просил не вызывать милицию, не открывать никаких дел, что у меня семья, трое детей и прочая чепуха. Он постепенно западал на подобные уговоры. После нытья на темы жалости я вскользь упомянул о деньгах – он тут же зацепился за эту тему. Я сказал, что деньги у меня есть – я дам ему столько, сколько он считает нужным, в пределах разумного, естественно.
— И каков же был для него предел разумного?
— Я чувствовал, что он сейчас заломит тысячу долларов, но к тому моменту и он сам прекрасно понимал, что не пострадал. Сошлись на пятистах. Я довез его домой, оставил в залог сотовый телефон, вытащив из него «симку», после чего отъехал метров на триста от дома, перекурил и через двадцать минут вернулся – с деньгами, которые все это время были у меня в кармане.
— Он впустил вас?
— Да, без вопросов. Но дверь открывал долго, похоже, что–то то ли прятал, то ли наводил порядок… Я не понял. Вошел и сразу увидел, что он забинтовал руку – поверьте мне на слово, в этом не было необходимости; я даже решил, что он опять будет просить больше, но обошлось – он просто делал вид, что ему больно. Может, так и было…
— Дальше.
— Не торопите меня. Вы сами просили поподробнее. Итак, я вошел, он провел меня на кухню, я сразу достал деньги протянул их парню. И – вы не поверите! – он машинально взял их больной рукой. Взял, пересчитал – хотя чего там считать, пять бумажек по сто, можно просто веером раскрыть и все увидеть. Мы сели за стол, я еще несколько раз извинился… такая мерзость – прогибаться непонятно за что, но да бог вам судья, за те деньги, что вы мне посулили, я готов жабу сожрать. Потом я вытащил фляжку с коньяком. Он поначалу отнекивался, но я умею убеждать людей. Мы выпили, он изобразил какую–то закуску – в холодильнике было шаром покати, он извинился, сказал, что собирался зайти в магазин, но тут вот вся эта история… Хоть бы меня не смешил, что ли, своим бинтом. Неприятный человек, скажу вам.