В одиннадцать часов я возвратился в кабинет, пытаясь притвориться, что у меня найдется занятие, если я его поищу. Но с притворством дело у меня обстоит неважно. Я думал о том, с каким удовольствием я ухватился бы за любое настоящее дело, не считаясь с непременными волнениями, утомительной беготней, а иной раз и с опасностью. Ибо, в конечном итоге, это сулило прибыль. Я даже согласен был сесть на хвост какой-нибудь хористке или спрятаться в ванной, чтобы уличить жулика в воровстве зубной пасты, – все что угодно, кроме промышленного шпионажа.
Вошел Вульф и пожелал мне доброго утра. Корреспонденция не отняла много времени. Он подмахнул несколько чеков и спросил меня со вздохом, сколько у нас осталось денег в банке, после чего продиктовал пару коротких писем. Я их напечатал и бросил в ближайший почтовый ящик.
Когда я возвратился назад, Вульф мрачно сидел перед второй бутылкой пива, откинувшись на спинку кресла. Мне показалось, что он взглянул на меня из-под опущенных век. Я подумал, что хорошо уже то, что он не вернулся к своим прелестным снежинкам.
Я сел за стол и закрыл машинку.
Вульф изрек:
– Арчи, Будда сказал, что человек может познать все на свете, если будет ждать достаточно долго.
– Сэр, – перебил его я, – вы хотите сказать, что если мы будем продолжать наше сидение, то обогатим познания во много раз?
– Не во много раз, но они станут больше, намного больше за каждое столетие.
– Ваши – может быть, мои – нет. Если я просижу без дела еще два дня, я настолько одурею, что позабуду и то, что знал раньше.
Глаза Вульфа слегка блестели.
– Мне не хотелось бы выражаться двусмысленно, но разве в нашем случае это не означало бы приобретения?
– Если бы вы однажды не дали мне инструкцию не посылать вас к черту, то я послал бы вас сейчас к черту!
– Хорошо. – Вульф проглотил пиво и вытер губы. – Ты оскорблен. Следовательно, ты проснулся. Ты помнишь, что в прошлом месяце ты уезжал на десять дней со специальным поручением и что во время твоего отсутствия твои обязанности выполнялись двумя молодыми людьми?
Я кивнул и усмехнулся. Один из них был приглашен из агентства «Метрополитен» как телохранитель Вульфа, а второй был стенографистом от Миллера.
– Да, вдвоем они кое-как справлялись.
– Совершенно верно. В один из тех дней сюда явился человек и попросил меня решить его судьбу. Браться за его поручение я посчитал неразумным.
– Да, сэр, я нашел запись. Сразу видно, что стенографист от Миллера еще не имеет большого навыка. Он не смог написать…
– Имя было Хиббард. Эндрю Хиббард – преподаватель психологии из Колумбийского университета. Это было двадцатого октября, в субботу, то есть две недели назад. Не прочтешь ли ты мне запись?
Вульф опустил стакан, откинулся на спинку кресла, переплел пальцы на своем толстом животе и сказал:
– Приступай.
– О’кей. Сначала идет описание внешности мистера Хиббарда. «Невысокий джентльмен лет пятидесяти, острый нос, темные глаза…»
– Довольно. Это я могу наскрести и в собственной памяти.
– Хорошо, сэр. Похоже, что мистер Хиббард начал со слов: «Как поживаете, сэр? Меня зовут…»
– Пропусти обмен любезностями.
– Отсюда пойдет? Мистер Хиббард сказал: «Мне посоветовал обратиться к вам мой друг, имя которого упоминать нет необходимости. Мною движет только страх. Я хочу сказать, что я был напуган и отправился к вам».
Вульф кивнул.
Я продолжал читать:
– «Вульф: „Да? Расскажите мне об этом“.
Хиббард: „По моей карточке вы узнали, что я работаю на кафедре психологии Колумбийского университета. Поскольку вы являетесь крупным специалистом, вы, очевидно, уже заметили на моем лице, да и во всем моем поведении, страх, граничащий с паникой“.
Вульф: „Я заметил, что вы расстроены, но я не располагаю возможностью определить, является данное состояние хроническим или острым“.
Хиббард: „Хроническим. Во всяком случае, становится таковым. Вот почему я решил прибегнуть к вашей помощи. Я невыносимо напряжен душевно. Моя жизнь в опасности… Нет, не так, гораздо хуже, я утратил право на собственную жизнь… Я это понимаю. Я приговорен к смерти“.
Вульф: „Конечно, сэр, я тоже. Все мы смертны“.
Хиббард: „Ерунда. Извините меня. Я говорю не о первородном грехе, мистер Вульф. Меня убьют. Один человек хочет меня убить“.