Ажиотаж начался с «Sub Pop 200»; когда Тру позвонил Пэвитту и Поунмену, чтобы собрать материал для статьи, те вызвались оплатить его поездку. В результате была написана огромная статья об их фирме, в которой говорилось: «Саб Поп» вдохнула жизнь в самую плодотворную и «улетную» музыку за последние десять лет, возникшую в отдельно взятом городе». Один этот перл покрывал расходы на авиабилет.
По иронии судьбы отнюдь не «Melody Maker» больше всех писала о сиэтлских группах до появления сборника «200». Эта честь не выпала также и газете «NME» («Hью Мьюзикл Экспресс»), которая до сих пор утверждает, что она была самой дальновидной из тогдашней тройки ведущих британских музыкальных еженедельников. Hа самом деле первой была «Sounds», которая рассмотрела «Soundgarden» уже в 1987 и 1988 годах и регулярно писала об этой группе, не забывая о «Screaming Trees» и «Beat Happening».
В этом смысле Сиэтл был идеальным местом, вполне соответствующим профилю газеты «Sounds». Чтобы уловить все нюансы, необходимо разобраться в позициях этих музыкальных изданий. «NME» господствовала во времена британской поп-революции шестидесятых годов, находясь для всех своих конкурентов вне пределов досягаемости. В основном сосредоточившись на «горячей» тридцатке синглов, эта газета стала незаменимой хроникой звукозаписи, библией для фанов и профессионалов. Однако она оказалась неспособной преодолеть раскол между роком и поп-музыкой (1967 г.), уделяя основное внимание легковесным обитателям хит-парадов, в то время как «Melody Maker», доселе писавшая в основном о джазе, выбрала себе новую нишу, помещая длинные дискуссионные и вдумчивые интервью с наиболее талантливыми новичками рока. Hачавшая выходить в 1970-м газета «Sounds», в которую ушли бывшие авторы «Melody Maker», сразу же нацелилась на «прогрессивный послеподростковый» рок. Все другие издания были вынуждены реагировать на новую ситуацию. В противном случае они были обречены на гибель. В начале десятилетия «Melody Maker» простилась со своими былыми симпатиями к фолку, джазу и блюзу и в течение 1971–1972 годов прочно удерживала лидерство, имея еженедельный тираж 200 000 экземпляров — рекордный для музыкальных изданий Великобритании; «NME», потоптавшись на месте год-другой, решилась, наконец, сместиться влево. Она собрала под свое крыло ведущих андерграундовских авторов Лондона и превратила себя в бастион хиппи, самую крутую по тем временам газету.
Беда «NME» и «Melody Maker» заключалась в том, что они обе просмотрели панк. «Sounds» по сравнению со своими конкурентками была ближе к «народу», и в течение шести-девяти месяцев в единственном числе защищала «The Pistols», «The Clash» и «The Damned», прежде чем «NME» и «Melody Maker» с большим скрипом последовали ее примеру. Как всегда, «NME» сделала вид, что до всего дошла сама и лучше других предвидит будущее музыки. Однако именно «Sounds» продемонстрировала умение распознавать (хотя бы и с посторонней помощью) рок-движения в момент их зарождения.
В конце семидесятых газета скатилась вправо, создав уродливое новообразование — движение «Ой!». В то время как «Sounds» до небес превозносила зачастую профашистские изыски «бритоголовых», «NME» и «Melody Maker» относились к их затеям весьма скептически. «NME» имела отчетливо выраженные политические симпатии, которые в начале восьмидесятых странно трансформировались в увлечение новомодными философскими концепциями (структурализм, семиотика и т. д.); «Melody Maker» придерживалась центристских позиций, однако порой они выглядят достаточно косными.
К середине восьмидесятых «NME» отказалась от своих элитарных замашек и писаний о «культуре» и занялась поисками нового панка (причем этого определения удостаивался любой исполнитель, стоящий между «The Pogues» и «The Jesus & Mary Chain»). «Sounds» превратилась в своего рода гетто для хэви метал, хард-рока и (что само по себе довольно забавно) хардкора; отсюда и интерес газеты к «Soundgarden» и им подобным. «Melody Maker» совершила смелый, возможно, самоубийственный прыжок в сторону философского модернизма. К 1989 году газета представляла собой здоровую альтернативу смеси политической ангажированности и музыкального цинизма «NME». Избранные артисты становились предметом каких-то совершенно сумасшедших интервью, в которых музыка как бы преображалась в психическую энергию, несущую жизнь и смерть; иногда эмоциональная наполненность материалов перехлестывала через край, и трактаты некоторых авторов (каждый — уникальная индивидуальность) прекращались в неразборчивое словесное всхлипывание. К сожалению, большинство исполнителей, с таким энтузиазмом прославленных «ММ», не задержались в эпицентре зрительского внимания на сколько-нибудь долгий срок.