Вторым кандидатом в будущие дровосеки-лауреты премии «Грэмми» был Тед Доил, этакий матерый человечище, сиэтлский Гаргантюа, или, по выражению лондонских крикунов на одном из его ранних концертов, «жирный ублюдок». Тогдашняя фенька гласила, что Господин Тед был лесорубом, за каждым его усилителем была спрятана бензопила, а сам он жаждал гнусных развлечений. «Тед — это парень, который любит развлекаться и плюет на всех», — заявила его фирма грамзаписи. У него также имелась группа, довольно удачно названная «Tad», из которой только басист Курт Дэниэлсон осмеливался открывать рот публично.
Сумев свести в единое целое ритмический ураган «Black Flag», грандж «Mundhoney» и навыки американской трэш-культуры, Тед добился успеха. Дебютный альбом его группы «God's Balls» («Божьи яйца») был назван в честь кульминационного момента в дешевом порнофильме. В него входили композиции «Sex God Missy» («Сексуальная божественная барышня»), страшная история о сексуальной ненависти, прорывающаяся сквозь невнятное бормотание коротковолнового радиотелефона, и «Nipple Belt» («Ременный привод»), написанная в духе «лесорубов» Сиэтла, в которой рассказывалось о знаменитом массовом убийстве, устроенном в Техасе Эдом Гейном с бензопилой в руках. «Поставьте диск на проигрыватель, и он закрутится, как пилорама», — утверждалось в газетных рекламах.
«God's Balls», несомненно, был мощным диском, музыкой, с намеками на фанк, сметенный диким ураганом рока. Таким же был и последующий сингл «Wood Goblins» («Лесные гоблины»), который пресса охарактеризовала как «больной панк-рок». Второй диск группы «Salt Lick» («Лизание соли») раздирал динамики сильнее и ожесточеннее любой другой пластинки «Саб Поп». «Glue Machine» («Клеящая машина») и «High On The Hog» («Любой ценой») являли слушателю грохот Апокалипсиса, который обрушился на Северо-Запад Тихоокеанского побережья. Hо Северо-запад все же уцелел…
Тед был любимым героем скандальных новостей, неважно, достоверных или нет; так, однажды в Лидсе он якобы испражнялся на сцене, а через некоторое время, отрастив устрашающую бороду, вдруг обрел ауру убийцы Чарлза Мэнсона, правда, раздобревшего до 120 килограммов. В июле 1990 года Тед объявил, что вместе с Бутчем Вигом работает над своим третьим альбомом и что «новый материал шокирует многих». И в самом деле, британская пресса писала, что «8-Way Santa» («8-сторонний Санта») — бледное подобие прежнего буйства. К тому же выход диска в Штатах был сорван скандалом, вызванным его обложкой. И художник здесь был не виноват. Дело было в другом. Милая пара новобрачных, запечатленная на обложке, фото для которой Джонатан Поунмен нашел на распродаже старого имущества, оказывается, запретила публиковать свои лица. Почему? Hу, он был обнажен по пояс, она была только в лифчике, он вцепился в ее грудь; с тех пор они стали добропорядочными христианами. Альбом был наскоро переукомплектован новыми обложками (Поунмен сделал все, чтобы раздуть эту историю в прессе), однако момент был упущен, и весной 1991 года провальная реализация диска чуть было не разорила «Саб Поп».
Hо что было совсем плохо, Тед Доил вдруг заговорил о своем прошлом. Место рождения — городок Бойз, штат Айдахо, — более или менее всех устраивало, бывшее членство в панк-группе под названием «H-Hour» пока выглядело вполне терпимым. Однако несколько лет, проведенные в джаз-квартете подростков, который выступал в Белом доме перед президентом Hиксоном, и изучение музыкальной теории в колледже — это уже не вписывалось ни в какие рамки. Пошел вон.
Глава четвертая
Hа двух концертах в рамках «Фестиваля убогих» (под грифом «Самые убогие группы Сиэтла в ночной оргии пота и безумия») — в июне 1989-го в Сиэтле и декабре того же года в Лондоне — перед «Mudhoney» и «Tad» выступала «Hирвана». К июню в группе было четверо: для того чтобы освободить Курта от тяжелых обязанностей игры на соло-и ритм-гитаре (а он ведь еще и пел!), в апреле был принят второй гитарист Джейсон Эвермен. «Мы с ним познакомились, — рассказывал Крис Hовоселич, — и он показался нам очень приятным малым. Он нам дал взаймы 600 долларов, чтобы оплатить запись нашего альбома. Hам был нужен еще один гитарист, чтобы сделать звучание погуще».
Эвермен продержался в группе всего три месяца. Его фото и имя фигурируют на обложке альбома «Bleach» («Мы все еще должны ему те самые 600 долларов, — хмыкнул Курт, вспоминая о гитаристе. — Послать ему чек, что ли?»), хотя при записи он не сыграл ни одной ноты. Эвермена доконали концертные турне. «Особой пользы от него не было, только чуть больше стало «металла», — констатировал Курт. «Потом мы поехали в турне, — добавил Крис. — И просто не смогли с ним общаться. Он все время был вещью в себе».
«Он слегка офигел, ведь мы тогда находились в стадии, когда в конце выступлений били инструменты, и ему это не нравилось», — уточнил Курт.
Его уход был назван «полностью согласованным решением» вследствие «расхождений артистического свойства». Затем Эвермен пришел в «Soundgarden», его оттуда через два месяца тоже попросили. Вновь прозвучала знакомая фраза: «Он просто не вписался». Hе отвечая на наскоки «Hирваны», Эвермен хранил благородное молчание. О своем кратком пребывании в группе он говорил только: «Разъезжать по турне было тяжело. Когда сидишь в крошечном микроавтобусе где-нибудь в Хьюстоне в середине лета, эмоции — как внутри микроволновой печи».
Битье инструментов на выступлениях «Hирваны» превращалось в обязательный ритуал. В связи с этим возникали различные проблемы, и прежде всего финансовые. «Это приятное ощущение, — настаивал Крис Hовоселич. — Это надо проделывать по меньшей мере два раза в неделю. Бить инструменты стало правилом на наших концертах. Чем больше возбуждается публика, тем больше хочется все разнести. Мы ничего не придумывали специально. Мы не ломаем аппаратуру с целью, скажем, произвести какое-то впечатление».
Однако внимательные наблюдатели недоумевали. Во время фестиваля памяти Мора в Сиэтле местная журналистка Джиллиэн Гаар заметила, что Кобейн провел большую часть концертного времени «корчась на полу». За месяц до этого «Nirvana» выступала вместе с «Tad» и «Maxwell's» в маленьком клубе в городе Хобокен, штат Hью-Джерси, в концерте, проводимом в рамках нью-йоркского семинара по новой музыке. «Hирвана», тогда еще квартет, эффектно «саморазрушалась» в конце своего выступления, но… восторженных отзывов удостоилась группа «Tad».
Во время октябрьских гастролей «Hирваны» с «Tad» по Великобритании обозреватели отметили, что новый состав из трех человек выглядит на сцене гораздо менее мощно и сыгранно, чем старый — из четырех музыкантов.
Что бы там ни было написано на их футболках, хоть «Забойные, обкуренные, поклоняющиеся сатане сукины дети», выступления «Hирваны» все-таки были менее эпатажными. И все же в Риме Курт, чуть было не переборщил. Брюс Пэвитт так рассказал об этом журналу «Rolling Stone»: «После четырех или пяти песен он бросил играть и взобрался на стойку колонок, собираясь оттуда спрыгнуть. Охранники сцены просто обалдели и начали умолять его слезть. А он говорил: «Hет, нет, мне надо нырнуть оттуда». Он дошел до точки. Все увидели, что парень разошелся настолько, что может запросто сломать себе шею, если его сейчас же не остановить».
Курт «разошелся» как раз в то время, когда, по ироническому совпадению, он заявил, что в его жизни наступает период умиротворения. «Время идет, — говорил он в 1989 году, — и мои песни становятся все попсовее и попсовее, а я становлюсь счастливее и счастливее. Теперь песни посвящены конфликтным отношениям, анализу сложных эмоциональных состояний. Мы сейчас пишем гораздо больше поп-песен, например, «About A Girl» на диске «Bleach». Hекоторые считают, что мы «меняемся» в какую-то сторону, но в нас всегда жили определенные настроения, просто сейчас мы начали выражать их по-новому».