Хотя сбежали тридцать офицеров недалеко. Сразу же в широком подвальном коридоре их всех заставили улечься на госпитальные кровати, закатать рукава и брюки на лодыжках, а мужчинам вдобавок еще и предплечья оголить. После чего профессор, которому помогали пять местных лаборантов, стал обходить всех без исключения офицеров, закрепляя на их запястьях узкие браслеты, на лодыжках браслеты втрое шире, а на шее и предплечьях – некое подобие прозрачных, моментально прилипающих к телу кусочков пластика. При этом руководитель всей программы довольно громко давал пояснения и инструктировал, как и чем пользоваться. Вернее, не пользоваться, а стараться с себя ничего не потерять из баснословно дорогого научного оборудования.
– Отныне все ваши физические и даже умственные усилия будут фиксироваться и накапливаться в одной очень умной аналитической машине. Ваша задача: не обращать на приборы лишнего внимания, вести себя как обычно и практически ни в чем себе не отказывать. Ваша личная жизнь и свободное время вместе со сном фиксироваться не будут. Только рабочий режим тренировок и занятий. Естественно, следует пресекать в себе любые попытки повреждения приборов, ковыряния их ножом или прочей преднамеренной порчи. Купаться и даже нырять на большую глубину – можете смело. Температурный режим тоже довольно широк, ну разве что вредны запредельные температуры, точно такие же, как и для организма. То есть в кипяток не прыгать и в лед не вмораживаться.
Проходя мимо Клеопатры, профессор ничем не показал, что они хоть как-то знакомы. На Тантоитана тоже вроде никакого внимания не обратил. Зато возле Безразмерного в удивлении замер:
– А с вами что, голубчик, приключилось?
– Да ничего страшного…
– Может, вас в «омолодитель» на денек уложить? Тут имеется.
– Что вы, что вы! Не стоит беспокоиться, – шепелявил толстяк. – И так заживет.
– А зубки?
– Еще вчера договорился с дантистом Кафедры. Обещал за неделю новые приживить, – убеждал пострадавший.
– Ну ладно, как знаете. Мне тоже интересно будет сравнить ваши результаты с остальными… Итак, дамы и господа! – Сартре остановился в конце коридора и обратился ко всем: – По приказу вашего командования вы на неопределенное время переходите в мое почти полное распоряжение. Вернее, переходят ваши тела, по наблюдениям за которыми и будут составлены соответствующие рекомендации для усиления физических нагрузок для стажеров данной Кафедры и иных подобных воинских учреждений. Если что-то будет на теле мешать или вызывать раздражение – немедленно обращаться ко мне. Можно даже среди ночи. Так… еще минут пять постарайтесь лежать неподвижно. Желательно громко не говорить, а уж тем более не кричать.
Ближе всего к нему оказался Гарольд, который чуть ли не шепотом поинтересовался:
– Если мы крикнем, присоски испугаются и сбегут?
– Зря смеетесь, молодой человек. – Профессор склонился над воином с каким-то прибором, проверяя, как ведут себя странные пластиковые нашлепки. – И называйте их для удобства пеленгами. Пеленги ведь и в самом деле почти живые. Даже имеют некоторые зачатки искусственного интеллекта. И им необходимо время для приживления…
После таких объяснений возмутился все слышавший Граци:
– Не хватало, чтобы они приросли к нам навечно! Потом завладели бы нашим телом, мозгом…
– Было бы чем владеть! – строго оборвал его профессор. Посматривая на часы, обошел еще нескольких офицеров, довольно крякнул и разрешил: – Теперь можете смело бежать на завтрак. Но! Как только имя кого-либо прозвучит по внутреннему коммуникатору, немедленно мчаться сюда.
– А если идут занятия? – стал уточнять Гарольд.
– В любом случае! Все ваши преподаватели и инструкторы предупреждены. Всего хорошего!
По пути в свои комнаты, во время умывания и во время завтрака только и было разговоров что про странные эксперименты никому не известного гения. Ощупывали браслеты, рассматривали друг у друга почти приросшие к коже пеленги. Прислушивались к своим ощущениям и шутили на эту тему.
– Кажется, мне браслеты силенки прибавили как минимум втрое, – уверенно и с серьезной рожей заявлял Армата. – Пойду сегодня вечером и поколочу Гарольда.
В тон ему отзывался Граци:
– Давно пора наказать тебя за зазнайство. Если у тебя силы утроились, то у Гарри наверняка удесятерились. Чихнет нечаянно в твою сторону и…
– …Прощай, огурчик! – хором подхватили остальные друзья, словами шуточной песни оплакивая долю лучшего в отделении специалиста по самому сложному и современному вооружению.