- Я вам даю последний шанс, молодой человек. Вот вам две тысячи рублей. Сейчас же идите и начинайте новую жизнь!
Жорж молчаливым кивком поблагодарил старичка, встал и побрел, спотыкаясь, по убитому солнцем проспекту. Асфальт был раскаленным, но подошвы ног Жоржа так огрубели, что он ничего не чувствовал. Один раз миллионер обернулся и увидел, что старичок машет ему рукой, а потом он вдруг растаял в воздухе.
- Он меня спас, он меня просто спас, - бормотал миллионер, спотыкаясь и идя по улице, хватаясь поминутно за столбы.
Он пытался идти теневой стороной, но это было совершенно невозможно: ото всюду прямо на голову безжалостно светило солнце. У Жоржа со вчерашнего для не было глотка во рту. Он чувствовал, что в любой момент может наступить обезвоживание, а за ним - потеря сознания и неизбежная смерть. К счастью, на пути оказался магазин алкогольных напитков. Жорж молча протянул продавцу свои две тысячи, а продавец, тонко разбиравшийся в людях, сразу понял, что Жоржу нужно, и протянул ему двухлитровую бутылку виски Глен сингл молт двадцатипятилетней выдержки.
- Сдачи не надо, - сказал продавец, и Жорж, не прощаясь (впрочем, он и не здоровался), покинул магазин.
Обезвоживание больше не грозило. Жорж поминутно прикладывался к бутылке, но каждый раз отпивал по самому маленькому глотку. Он экономил. Солнце жарило беспощадно, а у Жоржа не было даже головного убора. Вид у него сегодня был не очень-то. Он уже три дня не брился и не причесывался. Прохожие шарахались от миллионера. Наступал вечер. Жорж долго бродил по городу и наконец оказался у реки. Здесь под мостом мальчишка удил рыбу, и загорали топлес две девушки студентки. Грудь одной из них в лучах заходящего солнца показалась ему какой-то особенно возвышенной, словно эта была грудь римской Венеры.
Был уже вечер, и низкое солнце палило сильнее, чем днем. Увидев перед собой водную гладь, Жорж почувствовал, что если сейчас же в нее не прыгнет, настанет последняя минута его жизни. Миллионер осторожно поставил бутылку на какой-то камень и развернул оренбургский пуховый платок. Увидев это, студентки поспешно оделись и улизнули. От жары перед глазами все плыло, но Жорж все-таки успел сообразить, что бутылку так оставлять нельзя, и надежно спрятал ее под камнем.
Он кинулся в прохладную реку, и ему показалось, что он попал в рай. Он купался, наверное, часа два. Солнце давно зашло, наступили сумерки. Жорж услышал колокольный звон, и поплыл к берегу. Когда миллионер вылез обратно на берег, он первым делом проверил под камнем, что бутылка на месте. Отпив из нее порядочный глоток, он почувствовал, что в голове совершенно прояснилось. Вернулась его всегдашняя четкость мысли. "Жаль, что не взял сдачу, - подумал Жорж о магазине напитков. - Ну, что-ж. Пора домой".
Он пошарил на камне в поисках оренбургского пухового платка, но его не было.
Жорж не знал, что у этого места была дурная слава - здесь воровали все, что плохо лежит. Счастье, что он как следует спрятал бутылку, а то бы и ее украли. Но теперь он сидел совершенно голый, а до дома нужно было идти через пол-Москвы, что во-первых, недостойно приличного человека (каковым Жорж себя считал), а во-вторых, в два счета окажешься в отделении. Жорж решил дождаться глубокой ночи, хотя на что он рассчитывал - трудно сказать, потому что в ночное время столица прекрасно освещается. Но тут взгляд его упал на другой берег, и он увидал золотые купола монастыря. "Там помогут", - сказал себе Жорж. Крепко закупорив бутылку, он прижал ее к телу и прыгнул в воду. Плыть через Москву-реку оказалось тяжело, потому что мешала бутылка. Когда наконец Жорж вылез на другой берег, пересек газон и перелез через забор, на город крепко надвинулась ночь. Ворота монастыря были закрыты. Жорж отхлебнул из бутылки еще пару глотков и стал соображать, что ему делать. В это время у тысячелетней, поросшей мхом стены монастыря мелькнула чья-то тень. Миллионер не раздумывая бросился туда.
- Помогите мне! - крикнул он, протягивая руку к закутанной во что-то черное прохожей.
Наполовину полной бутылкой он старался прикрыть наготу.
- Господи! Кто вы? - услышал он в ответ взволнованный девичий голосок. - Оставьте меня! - слабо вскрикнула девушка, одетая в монашеское одеяние. - Помогите!
- Лучше вы мне помогите, - пробормотал Жорж.
- Не приближайтесь!
- Не судите да не судимы будете, - пробормотал он, остановясь в двух шагах от нее. - По одежде вашей...
И правда не по чему было судить. Монашка пристально посмотрела на него.
- Поверьте, сестра! - взмолился он. - Я нуждаюсь в помощи.
Глаза монашенки, насколько можно было об этом судить в темноте, увлажнились и подобрели. Это была еще совсем молодая женщина, точнее, девушка, никак не старше двадцати двух лет. На ней был черный, длинный, до самого пола, то ли клобук, то ли хитон - Жорж забыл, как это называется. Вокруг головы, несмотря на жару, намотан белый платок, который, к тому же, полностью закрывал грудь, а поверх этого платка монахиня была укрыта еще одним платком, более, впрочем, походившим на черное покрывало. Кажется, это и был клобук - так, во всяком случае, подумалось Жоржу. Но под всей этот непроницаемой для глаза завесой покрывал и клобуков угадывалась нежная, удивительная красота девушки. Подняв глаза на лицо ее, он нашел этому такое неопровержимое подтверждение, что пришел в восторг и на мгновение забыл весь ужас своего положения.
- Вам требуется помощь? - спросила она своим грудным, певучим голосом.
Эти слова вернули Жоржа к мрачной действительности.
- О да, - сокрушенно произнес он, и руки его опустились.
Монашка заметила блеснувшую в темноте бутылку и отпрянула назад.
- Не бойтесь, - молвил он. - Поверьте, я не употребляю алкоголь. Меня обокрали. Мне холодно. Мне это нужно, чтобы согреться.
После этих слов девушка сразу все поняла и поверила. В руках она держала большую корзину с какими-то тряпками.
- Вот, - сказала она, протягивая Жоржу корзину. - Здесь одежда сестер. - И увидев, что мужчина слегка отпрянул назад, поспешно добавила: - Я несу ее из нашей прачечной, она абсолютно чиста.
Девушка поставила корзину на монастырский камень и, пошарив в ней, протянула Жоржу рясу и комплект белья. Колокол возвестил половину одиннадцатого.
- Кто-то идет! - шепотом воскликнул Жорж.
- Одевайтесь скорее! - зашептала девушка.
- Я не успею это надеть...
Шаги раздавались уже совсем близко.
- Прячься за пень!
Жорж нырнул за огромный монастырский пень от тысячелетнего дуба, который, по преданию, был посажен в день основания монастыря самим основателем. "Если не успею - погиб", - подумал Жорж и с самурайской скоростью напялил на себя все, что мог.
- Кто это?! - услышал он строгий голос. - Что вы здесь делаете, дочь моя?
Это, конечно же, была настоятельница монастыря, сама игуменья.
- Это я, Мария! Я забирала белье из прачечной, мать игуменья.
От настоятельницы не ускользнуло, что кто-то спрятался за пнем.
- А это кто с тобой? - зашла она за пень. - Как тебя зовут?
- А это... сестра Тереза, - сказала за Жоржа Мария. - Она у нас новенькая. У нее очень сильно болит живот. Ей срочно нужно в туалет. Она еще не привыкла к нашей простой и скромной пище.
В монастыре было много монашек, и игуменья всех не помнила, тем более, новеньких.
- Ну, хорошо, - сказала она, немного смягчившись. - Отведи сестру Терезу поскорее в туалет, а затем обе спать!
Сквозь заднюю дверцу они прошмыгнули в монастырь, и Мария повела Жоржа окольными путями, между разными старинными строениями, кухнями и часовнями. Наконец подошли к дому. Мария тихонько отперла дверцу, и они очутились в полной темноте. Жорж едва не вскрикнул, больно ударившись босой ногой о каменную ступеньку.
- Держись за мою руку, - прошептала девушка в самое ухо миллионера.
Пахло сырым, каменным запахом. Жорж стукался головой о какие-то кирпичные углы. Поднялись на третий этаж, где располагались кельи. Монашки жили в них по двое.
- Нам повезло, - шепнула девушка. - Моя соседка, старая бабушка, умерла две недели назад, так что я теперь одна.