Вот и сейчас, незаметно для себя, они сразу же вернулись к прежним непринужденным дружеским отношениям.
- Сколько у тебя денег, Периквин? - спросила Фенелла.
- Совсем ничего нет, - объявил он. - После разговора со Свейером я отказался от своей квартиры на Доувер-стрит, рассчитал камердинера, продал всех лошадей, кроме тех двух, на которых приехал сюда, и заплатил большую часть своих долгов.
Помолчав минуту, он добавил, обращаясь больше к самому себе, чем к ней:
- Я готов локти кусать, как только вспомню, что всего пару недель назад купил той крошке два новых платья, которые ей так приглянулись! Но откуда я мог знать, что положение настолько отчаянное?
- У тебя все еще остается Прайори, - нерешительно произнесла Фенелла.
- Да, у меня еще остается Прайори, - ответил лорд Корбери. - Но я не мог бы продать поместье, даже если бы захотел, потому что это майорат, и он должен перейти по наследству моему старшему сыну. Хотя навряд ли я смогу позволить себе роскошь иметь сына!
- По крайней мере, у тебя есть крыша над головой.
- О да, мне есть чему радоваться! - с иронией в голосе произнес лорд Корбери. - У меня к тому же имеется тысяча акров заброшенной земли, которую сам я не могу обрабатывать из-за отсутствия средств, а найти арендаторов, которые бы это делали за меня, почти невозможно. Известно ли тебе, что после войны большинство фермеров обанкротилось?
- Мне это отлично известно, - ответила Фенелла, - и я считаю, что это просто позор! Пока у наших войск возникали проблемы с продовольствием, все были очень благодарны фермерам за то, что они кормили страну. А теперь, в 1817 году, спустя всего два года после Ватерлоо, те же самые люди, которых мы приветствовали и прославляли, нигде не могут получить ссуду, чтобы дотянуть до нового урожая.
- Говорят, что аграрные банки разоряются один за другим, - сказал лорд Корбери. - Поэтому стоит ли ожидать, чтобы они раздавали ссуды, особенно если учесть, что они навряд ли получат назад свои деньги.
Фенелла вздохнула.
- Что же ты собираешься делать?
- Я как раз хотел спросить тебя об этом, - ответил он.
- Я так надеялась, что по возвращении ты наведешь порядок и сможешь помочь своим людям. Но похоже, что тебе это не удастся.
- Каким людям? - спросил без особого интереса лорд Корбери.
- Прежде всего, миссис Бакл, - ответила Фенелла. - В конце концов, Периквин, ты просто обязан позаботиться о ней. Она живет в Прайори уже почти пятьдесят лет. Еще при твоем деде она двенадцатилетней девочкой поступила на кухню судомойкой.
- А что с ней? - спросил лорд Корбери. - Я видел ее по приезде, и мне показалось, что она выглядит хорошо.
- Я имела в виду не ее здоровье, - ответила Фенелла. - Речь идет о ее сыне, Саймоне. Ты же знаешь, она просто души в нем не чает.
- Я слышал, что он прошел всю войну и не получил ни царапины.
- Совершенно верно. А в прошлом году он женился на девушке из соседней деревни. Чтобы как-то зарабатывать себе на жизнь, он одолжил двадцать фунтов и купил лошадь и телегу, чтобы заняться извозом. Старик, который был возчиком до него, умер два года назад.
- Ну и что во всем этом ужасного? - спросил лорд Корбери.
- Только то, что он одолжил денег у Исаака Голдштейна, одного из твоих новых арендаторов, который поселился в Старой Мельнице.
- Старая Мельница, - задумчиво повторил лорд Корбери. - Я думал, что эта развалюха уже не пригодна для жилья.
- Он платит за нее очень маленькую ренту, - ответила Фенелла. - Это самый мерзкий тип, которого я когда-либо видела. Будь моя воля, ноги бы его здесь не было. Джонсон сдал ему этот коттедж только лишь потому, что находился в безвыходном положении. Дело в том, что Исаак Голдштейн - ростовщик.
- Здесь, в Литл-Комб! - воскликнул лорд Корбери. - Бог мой, кому здесь нужен ростовщик?
- Никому, - ответила Фенелла. - Разве что таким, как Саймон. Мистер Голдштейн регулярно ездит в Брайтон и другие близлежащие городки и, насколько мне известно, дела его процветают. Вся беда в том, что он отъявленный негодяй и мошенник.
Лорд Корбери явно заинтересовался рассказом.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что год назад Саймон взял у него в долг двадцать фунтов, а теперь мистер Голдштейн заявляет, что тот должен ему уже сто, и с каждым месяцем эта сумма растет.
Она беспомощно развела руками.
- Откуда Саймон возьмет сто фунтов, чтобы отдать ему? Сам понимаешь, сколько бы он ни работал, он все больше запутывается в долгах.
- Это обычная история, - сказал лорд Корбери. - Я во многих отношениях человек легкомысленный, но у меня всегда хватало ума держаться подальше от ростовщиков. Мне случалось видеть, как некоторые из моих знакомых офицеров попадали к ним в сети. Один из них даже покончил с собой после того, как они обобрали его до нитки.
Фенелла сжала руки.
- Я знала, что ты поймешь, Периквин, - сказала она. - Поэтому я надеялась, что, когда ты вернешься домой, ты сможешь что-нибудь придумать.
- А что я могу придумать? - спросил лорд Корбери. - Уж во всяком случае я не смогу дать Саймону сто фунтов!
- Если бы речь шла только о Саймоне! - воскликнула Фенелла.
- Кто еще? - спросил лорд Корбери.
- Помнишь миссис Джарвис, которая держала гостиницу "Лесной охотник"?
- Я хорошо помню Джарвиса, - ответил лорд Корбери.
- Он умер пять лет тому назад, и миссис Джарвис продолжала вести дело. Ее сын Джо помогал ей, пока его не забрали на войну. Оставшись одна, она тем не менее неплохо справлялась и откладывала каждый пенни, чтобы Джо, когда вернется, мог занять место своего отца.
- И что же произошло? - спросил лорд Корбери.
- Позапрошлой зимой миссис Джарвис заболела. Стояли ужасные холода, а она, должно быть, экономила на угле, чтобы скопить побольше денег. Как бы там ни было, она заболела воспалением легких. Когда она умирала, ее навестил Исаак Голдштейн.
- А ему-то что понадобилось? - спросил лорд Корбери.
- Он будто бы был женат на ее сестре. Посылала ли миссис Джарвис за ним, или он случайно оказался там, я не знаю. Но так или иначе она отдала ему все деньги на хранение с тем, чтобы он передал их Джо, когда тот вернется с войны. Она также поручила ему приглядывать за гостиницей, а если придется ее продать, то сохранить вырученные деньги для Джо.
- Продолжай, - коротко бросил лорд Корбери.
- Миссис Джарвис умерла, а когда вернулся Джо и ему рассказали обо всем, Исаак Голдштейн заявил, что мать Джо ничего ему не оставила.
- Невероятно! - воскликнул лорд Корбери. - Как ему удалось выйти сухим из воды?
- Очевидно, он попросту предложил Джо попробовать доказать, что его мать отдавала ему какие-либо деньги или завещала сыну всю сумму, вырученную от продажи гостиницы.
- Так он ее все-таки продал?
- Через неделю после того, как умерла миссис Джарвис, и если верить слухам, взял за нее хорошие деньги. Гостиница процветала, и Джо полагает, что вместе со сбережениями это составило больше тысячи фунтов, из которых он не получил ни пенни.
- Это самое возмутительное мошенничество, о котором я когда-либо слышал! воскликнул лорд Корбери. - Хотел бы я сказать этому Голдштейну, что я о нем думаю!
- Многие пытались это сделать, да только напрасно, - сказала Фенелла. Ему на всех наплевать, он богат и скуп до чрезвычайности. Я сама видела, как он...
Внезапно она остановилась, и глаза ее загорелись.
- Послушай, Периквин! У меня есть идея!
- Какая? - поинтересовался он.
- Я придумала, как вернуть деньги Саймону Баклу и Джо Джарвису, а возможно, поправить и твои дела!
- О чем ты говоришь? - спросил лорд Корбери. Фенелла вскочила с дивана и замерла, сжав руки и глядя в одну точку, как бы пытаясь сосредоточиться.
- Я знаю, где Исаак Голдштейн прячет свои деньги, - объявила она. - Я видела, как, возвращаясь из одной поездки на побережье, он вытаскивал из своей повозки множество мешочков, относил их в дом и прятал под половицей.