– Но куда теперь идешь Ты, Господи? – спросил Петр. – Нельзя ли мне с Тобою? Ведь я за Тебя готов и в темницу, и на смерть идти. Жизнь свою за Тебя положу.
– Ты, Петр, говоришь, что ты жизнь за Меня положишь? Но истинно тебе говорю, не пропоет петух сегодня, как ты трижды от Меня отречешься.
– Никогда от Тебя не отрекусь! – твердо и пламенно сказал Петр.
Глава 24. Сад Гефсиманский
Простившись с Марией Магдалиной (она ушла в селение по просьбе Иисуса), Иисус и ученики вошли в Гефсиманский сад. Была ночь, и манила к себе взгляды золотая полная луна, пленяла душу, словно загадку загадывала. В сон клонило учеников, но они шли за Учителем. У смоковницы, которой Он предсказал незавидную судьбу, Иисус остановился и сказал ученикам:
– Когда Я посылал вас без мешка, без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток?
– Ни в чем, – ответили ученики.
– Но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму, а у кого нет, продай одежду свою и купи меч.
– Господи! – сказал Петр. – Здесь два меча.
– Довольно, – сказал Иисус, помолчав.
И никто из учеников не заметил в последнем слове Иисуса боль и горькую иронию. Разве не довольно двух мечей для войны, вражды, слез и крови?
Филипп подошел к Петру и спросил шепотом:
– Где ты достал их? Покажи.
– Если хочешь, возьми один. Они одинаковые. Я их нашел.
– Как «нашел»? – удивился Филипп, разглядывая один из мечей при свете луны.
– Так, они лежали у городской стены. Там были убитые – три римских солдата. Но третьего меча не было. Я смотрел.
– А зачем ты их взял? – удивился снова Филипп. – Зачем нам оружие?
– Так взял. Сам не знаю, почему, а видишь, пригодились.
– Останьтесь тут, – сказал Иисус, – и бодрствуйте. Молитесь, чтобы не впасть вам в искушение.
Иисус удалился.
Ученики подходили и рассматривали мечи.
– Это римские мечи? – спросил Фома, возлегая на траве рядом с Петром. – Зачем ты их взял, Петр? Разве ты умеешь с мечом обращаться? Ну зачем? Меч убивает.
– Не меч, Фома, убивает, – назидательно заметил Иоанн, зевая. Он тоже был рядом с ними. – Люди убивают. Люди и придумали мечи для этого.
– Но я не понимаю, зачем? – допрашивал Фома Петра.
– Но мечом можно и защитить себя и тех, кого ты любишь, кто тебе дорог, – сказал Петр.
– Разве эти мечи защитили тех римских солдат? – спросил Фома. – И их ли не убили два разбойника, которых завтра казнят на Голгофе? Я слышал. Мечи защищают до времени, пока обладатель меча убивает других. А разве нам не говорил Иисус: любите врагов своих, ибо какая вам заслуга, если вы любите только тех, кто любит вас?
– Вот я и посмотрю, Фома, как ты своих врагов любить будешь, – засмеялся сквозь дрему Петр. – Думаешь, легко, когда он тебе в лицо плюет?
– Никто и не говорит, что легко. Но вспомни, Петр, сколько нас гнали и ругали, – дальше продолжал Фома. – Иисус нас учит любви.
– Но Сам Иисус сказал взять меч, – не понял Петр и, перевернувшись на бок, засопел.
– Это притча. Неужели ты не понял, Петр? – продолжал Фома. – А ты понял все буквально. Нужно спросить Учителя, что же она означает.
– Всё, – сказал сонным голосом Филипп. – У меня всегда при полной луне глаза слипаются. А тут еще Фома сон нагоняет своей дотошностью. Ты, Фома, когда почти спишь, очень сообразительным становишься. А днем над каждым словом три часа ду… – Он не договорил, сон одолел его.
Фома сказал зевая:
– А как же помоли… – Но веки его сами сомкнулись, и он не заметил, как из Гефсиманского ночного сада он перенесся в солнечную Галилею.
– Вы и часа не смогли пободрствовать со Мной. Встаньте и молитесь, – послышался печальный голос Иисуса со стороны моря Киннереф.
Шум и рокот донесся в ответ, подобный или шуму морского прибоя, или могучему согласному храпу. Но веки были тяжелы, словно их сделали из тяжелого металла, и не было сил разомкнуть их.
– Сейчас, Господи, мы встанем, – ответил в своем сне Фома. – И помолимся.
Но наяву не произнес ни слова. Иисус слышал лишь храп и сопение вокруг. Он вновь отошел и молился горячо и со слезами. Через час Он вернулся и вновь повторил слова Свои:
– Бодрствуйте и молитесь. Знайте, дух бодр, а плоть немощна.
Но молодой сон владел немощной плотью учеников, он был крепок.
И в третий раз отошел Иисус. Черный исполин темной воздушной тенью предстал перед Иисусом.
– Ну что, оставили Тебя Твои ученики? Оставил Тебя и Отец Твой? Страшишься смерти? Как видишь, мне всё удалось: я оборвал Твою Миссию. Мое семя останется в людях, и этот мир моим пребудет всегда.
– Я не звал тебя, – сказал Иисус. – Уйди, сатана.
И черный исполин растаял, утонул в ночной тьме, недоступной лунному сиянию.