Иисус возвел вновь очи к небу и стал горячо молиться:
– Отче Мой! Я молил Тебя пронести эту Чашу мимо Меня, ибо душа Моя скорбит смертельно о любимых Моих, перед которыми Я не могу исполнить Свой долг, об этом несчастном мире. Но если не может Чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, то пришел час. Прославь Сына Твоего, и освяти тех, кого послал Я в мир, истиною Твоею, ибо Слово Твое есть Истина. Да будет Твоя Воля, Сила и Слава во веки веков.
И явился к плачущему Иисусу Ангел с небес и скорбно сказал Ему:
– Ты знаешь, Господи, что наши силы над Израилем истощены, так что не удастся его спасти и на земле. Силы планетарного демона теснят нас отовсюду, ему помогают великие демоны Вселенной и сам Люцифер, но Отец прославлял Тебя и будет прославлять. Остается только Чаша, иначе вся планета погибнет: очень велики натиски демонов из глубин Вселенной. Чаша спасет Землю и слава Твоя возвеличится. Другого выхода нет.
– Благодарю тебя, друг Мой. Я видел только что планетарного демона. Люцифер вдохнул в него огромную силу. Но Я выпью эту Чашу ради Земли, ради вас всех, друзья Мои. Я обещал Отцу, что ни одного из данных Им Мне, Я не погублю. – И тихо сказал: – Многого Я еще не сказал, и как мало сейчас Я могу сделать.
Ангел заплакал и исчез в замкнувшемся небе. А Иисус вышел к спящим под смоковницей ученикам. Он был бледен, но внешне спокоен.
– Вы всё еще спите и почиваете. Приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников. Встаньте.
Ученики один за другим вскакивали на ноги. Они ничего не могли понять спросонок, и свет факелов слепил им глаза. Они были растеряны и недоуменно щурились. Слышалось громкое бряцание доспехов и мечей. Учеников охватил страх.
– Нас пришли убить? – спросил кто-то из учеников. От волнения и смятения голос говорившего стал неузнаваем.
Иисус выступил вперед.
– Кого вы ищете? – спросил Иисус.
Но никто Ему не ответил. Слышно было лишь потрескивание факелов и чей-то торопливый, едва слышный шепот. Это Иуда шепнул начальнику римской кентурии: «Кого поцелую, того и берите. Но без шума, не то не избежать кровопролития».
– Кого вы ищете? – снова спросил Иисус.
Вперед выступил Иуда Искариот. Ученики вдруг с ужасом увидели его, не веря глазам своим. Они ведь еще минуту назад думали, что он вернулся оттуда, куда его послал Иисус, и находится среди них, еще минуту назад считали его братом своим. Так вот кому достался соленый хлеб! В душе многих учеников вспыхнула ненависть к предателю. Фома же не знал, что и думать, и с недоумением следил за происходящим. Нафанаил не мог поверить, что Иуда предатель. В возбужденном разуме своем он подыскивал объяснение тому, как Иуда оказался среди римлян.
Иуда не видел, он чувствовал всем своим телом острые взгляды на себе, чувствовал их силу и ненависть к нему. Он видел только тонкую высокую фигуру Иисуса и Его глаза. Когда Иуда представлял себе эту минуту, он думал, что все будет гораздо проще, но теперь каждый шаг ему давался с трудом, словно воздух стал плотнее, словно стеной пытался стать перед Иудой на его пути. Остался последний шаг. Но что в глазах Иисуса? Почему Он так смотрит? Иуда сделал этот шаг и оказался лицом к лицу с Иисусом. И больше никого не осталось во всей Вселенной. Иисус и Иуда – больше никого. Они смотрели в глаза друг другу, и свет Божественных очей пересекался с глубокой, страшной тьмой в глазах Иуды, а вокруг была вечность – безмолвная, строгая, мудрая.
– Радуйся, Равви! – прозвучал в этой вечности глухой дрожащий голос.
И эту минуту представлял себе Иуда. «Радуйся, Равви!» – скажет он спокойным, гордым и грозным голосом слова обычного приветствия, и кровь застынет в жилах учеников от этих слов. И он рассмеется прямо в лицо Иисусу. Это будет великая месть Ему, Богу, за поруганную веру Иуды, за годы ожидания Его, за мечту Иуды, которую так бережно и мучительно вынашивал он и которую разрушил Своим вочеловечеванием Иисус. Да, он поцелует Его, как того требует приветствие, и этот поцелуй будет хуже плевка, этот поцелуй – издевка, этот поцелуй – предательство, этот поцелуй – приговор. И содрогнется Иисус от этого поцелуя и поймет, как смертельно Он оскорбил Иуду. Любите врагов ваших? Благословляйте ненавидящих вас? Молитесь за обижающих вас и гонящих вас? Вот Тебе за это поцелуй от врага Твоего!..
Но Иуда не узнал и даже испугался своего голоса. Он был тихим, хриплым, слабым. За два года Иуда ни разу не подходил так близко к Иисусу, потому как никогда не приветствовал Учителя поцелуем, как это делали другие ученики. Иуда понимал, что он просто боится подойти к Нему, и сам держался всегда в стороне. Один раз, правда, после обвинения его в воровстве, Иуда сидел рядом с Иисусом, да еще сегодня вечером Иисус умывал ему ноги, а он сидел выпрямившись, боясь пошевелиться, и сердце его бешено стучало в ту минуту и он остро ощущал каждое прикосновение рук Иисуса к его ногам. Но так близко Иуда подошел к Иисусу впервые. Иуда задыхался. Все тело было словно чужое, и Иуда чувствовал, что плохо владеет им. Теперь поцелуй. И Иуда вдруг понял, что сейчас, именно в эту минуту, он не может ненавидеть Иисуса. Иуда подался к Иисусу. Он слышал Его легкое, нежное дыхание, слышал ровное биение Его сердца. Иуда поцеловал Иисуса так бережно – он едва коснулся губами своими Его теплой, нежной, как шелк, щеки – и понял, что этот поцелуй был не плевок, как мечталось ему, а признанием в той сильной любви, которую пронес он через всю свою жизнь и которая запылала сильнее, когда Иуда увидел Иисуса два года тому назад.