Мария подняла глаза, но Иисуса рядом уже не было. Иоанн, бросив Марию и не дожидаясь от нее ответа, вбежал в гроб. За ним следом вбежал Петр. Мария, тихо ступая по своему обыкновению, вошла в гроб вслед за ними и увидела, что Иоанн, не доверяя своим глазам, несколько раз ощупал пустое ложе, затем взял погребальные полотенца и даже вытряхнул их и прощупал руками, словно тело Иисуса могло затеряться как-нибудь в складках. Растерянный Петр стоял рядом, видел всё, что делал Иоанн, и ничего не говорил.
– А тела Учителя нет, – сказала Мария, улыбаясь.
Иоанн повернулся к ней и с удивлением вгляделся в Магдалину.
– Кто же украл тело? – спросил и Петр.
– Я видела Учителя. Он сказал мне, чтобы мы все шли в Галилею, там Он нас ждет на побережье моря.
– Мария, опомнись. Какая Галилея? Как так, «сказал»? – воскликнул Иоанн в испуге.
– Наш Учитель воскрес. Ведь Он говорил, что на третий день воскреснет, – сказала Мария.
– Как воскрес? – не понимал Петр. – Ты хочешь сказать, что видела Его? Ты, что ли, призрак видела?
– Как хотите, – строго и обиженно сказала Мария. – Я вам сказала, Кого я видела. – И Мария Магдалина, бросив Иоанна и Петра, ушла в селение.
Войдя в дом в Виффагии, Мария объявила ученикам, что видела воскресшего Иисуса, и Он велел напомнить им, что Он говорил о Своем воскресении на третий день после казни и о том, чтобы ждали Его в Галилее.
Ученики с удивлением выслушали Марию и переглянулись.
– А разве Учитель говорил нам это? – сказал кто-то из учеников. – Он говорил о воскресении. Но такое, как говорит Мария, Он не говорил.
Все заговорили и заспорили. Вошли и Петр с Иоанном, и все обратились к ним.
– Нет тела нашего Учителя, – огорченно сказали Иоанн и Петр.
– Она и нам говорила, что видела Учителя, – добавил Петр и пожал плечами.
И снова все заговорили.
Мария с удивлением глядела на учеников, которые не помнили слов Иисуса, сказанных Им за столом, когда они ели Пасху.
Петр сказал:
– Да если бы Учитель и воскрес, как говорит она, то разве Он говорил бы с женщиной втайне от нас? Почему мы не видели Учителя? Почему Он ее предпочел более нас?
После таких слов Мария расплакалась.
– Что же ты думаешь, брат мой Петр? Я все это выдумала или лгу об Учителе?
– Не знаю, – жестко отрезал Петр. – Может, от горя ты видела призрак.
Слезинки одна за другой побежали по лицу Магдалины. Филипп, как только вошла Мария и объявила об Учителе, а ученики усомнились в ее словах, подошел к ней и обнял ее за плечи. Теперь же после жестоких слов Петра, он взял обеими руками ее за плечи, заглянул в ее плачущее лицо и сказал:
– Не слушай их, Мария. Я верю тебе, слышишь? Если ты говоришь, что видела Иисуса, значит, это правда. Неправду ты никогда не скажешь. Я верю тебе.
Она с благодарностью взглянула на Филиппа и сказала:
– Один ты, Филипп, мне веришь, мой возлюбленный брат.
Болью отозвались эти ее слова в душе Филиппа и тень боли прошла по его лицу, но он покрепче прижал к своей груди Марию.
Матфей в это время говорил Петру:
– Петр, ты вечно гневаешься. Теперь я вижу тебя состязающимся с женщиной как противники. Но если Иисус счел ее достойной, кто же ты, чтобы опровергнуть ее? Помни, что сказал Соломон: «Кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей». А ее слова легко проверить. Я записывал все слова Учителя. Сейчас я посмотрю пергаменты.
Матфей отошел в угол и стал просматривать свои записи.
– А это что? – сказал Матфей. – Это… не мое. «Эти тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома…». Фома, твой свиток здесь. Просмотри его. Может, ты что-нибудь записал.
Фома, не участвовавший в общем споре, а лишь наблюдавший за учениками, взял свой свиток пергамента и сказал, обращаясь ко всем:
– Учитель говорил нам о воскресении. Это было в четверг, точнее, в пятницу, потому что солнце уже село, за столом, но никто тогда ничего не писал. И я думаю: то, что говорил Иисус о воскресении, это притча. Мы забыли спросить у Иисуса, что она значит и как ее понимать.
Как только заговорил Фома, все вдруг умолкли и обратились к нему. Выслушав Фому, Петр громко сказал:
– Призрак она видела. Такое в горе бывает. Я-то и вот Иоанн никого не видели.
Мнения разделились: одни были согласны с Петром, что Мария видела призрак, другие разделяли мнение Фомы, что, если Иисус и говорил о воскресении, то это какая-нибудь притча.
Спор ни к чему не привел спорящих, и они устали. Обиженная неверием учеников Мария сидела рядом с Филиппом, а Фому – так как он когда-то ходил с Иудой Искариотом за едой – послали добыть что-нибудь к столу, потому что все изрядно проголодались. Дверь за Фомой решили запереть, так как всё еще боялись арестов, а чтобы узнали его, когда он вернется, он должен был особым способом постучать. Фома ушел, и все расселись по углам и более не спорили. Только Матфей тихо удивлялся тому, что не может отыскать в своих записях слов Иисуса о воскресении в третий день. Сидели молча в ожидании Фомы. Напряжение повисло в воздухе. В эту минуту неведомо откуда прозвучали слова приветствия: