Глава 6. Учитель
Когда Иисус и Его ученики вошли в город Капернаум, к ним тотчас подошел римский кентурион. Это был довольно высокий, сильный человек лет тридцати, со строгим суровым лицом воина, слегка изуродованным некогда ударом меча – белеющий шрам проходил через весь лоб до левой выжженной солнцем брови. Он поклонился Иисусу.
– Ты – Великий Человек! – произнес кентурион. – Я был свидетелем Твоих исцелений. Но то, что я увидел сегодня, убеждает меня в том, что дар Твой действительно от Бога Твоего. В то время, когда я въезжал в город, я увидел Тебя с прокаженным. Потом я видел этого человека здорового и радостного. Хотя мы с Тобой разной веры, я прошу Тебя во имя Бога Твоего о милости. Мой слуга очень болен и лежит в горячке. Я люблю его, я знал его еще мальчишкой, и с тех пор он служил мне в сражениях на полях битвы. Я прошу Тебя оказать мне милость и исцелить его.
– Я приду к тебе и исцелю его, – ответил Иисус.
– Нет, Великий Человек, – произнес кентурион, – не достоин я, чтобы Ты вошел под кров мой. Скажи лишь слово – и выздоровеет слуга мой. Хотя я и подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: «Пойди», – и он идет; другому: «Приди», – и тот приходит, а слуге моему: «Сделай то», – и он делает.
Иисус, услышав такие слова, ласково улыбнулся:
– Я рад буду, если и в Израиле найду веру такую. Говорю же вам, – обратился Он к ученикам Своим, – что многие придут с востока и запада, севера и юга и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царствии Небесном. – Затем Он снова обратился к кентуриону: – Иди и как ты уверовал, да будет тебе. Твой слуга теперь здоров.
– Благодарю Тебя и Бога Твоего, – сказал кентурион и, еще раз поклонившись Иисусу, удалился.
В Капернауме Иисуса уже заметили и вскоре вокруг Него собралось много людей.
– Как ты думаешь, – Симон Петр схватил Андрея за руку, – слуга сотника уже здоров?
Андрей удивленно взглянул на Симона.
– А ты как думаешь? – сказал он, и легкий укор послышался в его вопросе.
– Я думаю, здоров, – ответил сияя Симон Петр. – Сомнений нет. И ты не сомневайся.
Тем временем они проходили мимо Симонова дома, и Симон, бросив на ходу Андрею: «Я сейчас», – быстро вошел в дом. Он застал жену в первой комнате, где она разжигала очаг. В доме было тихо, и, казалось, эта тишина зазвенела в ушах после шумной улицы. Видимо, дети спали в другой комнате.
– Радуйся, любимая, – вскричал Симон.
Жена сделала ему знак, чтобы он говорил тише, но шепот все равно у Симона не получился.
– Пойдем со мной – разделишь радость нашу, – он поцеловал ее в губы и, как была она у очага простоволосая, такую и потащил ее за руку из дому; она едва успела захватить накидку и уже на ходу убирала волосы.
– Симон, где же улов? – торопливо бормотала она.
– Некогда, любимая. Идем, – орал он.
Пробиться сквозь толпу к Иисусу было весьма трудно. Но жена Симонова разглядела в толпе Иисуса.
– Ой, Симон, это Он, – шепнула жена ему.
– Он, – ответил Симон радостно.
– А ты не верил мне, даже до слез довел. Значит, Он встретился с тобой, как обещал, когда исцелил мою мать… И все же, Симон, где улов?
– А нет улова. Выпустил я пескариков, пусть живут.
– Как, «пусть живут»? Как наши дети будут жить?
– И пескарики будут жить, и мы заживем совсем по-другому, – орал Симон, потому что в толпе уже иначе и говорить было нельзя. – Теперь я с Ним.
– Вот хвастун, – засмеялась жена.
– Мир тебе, жено, – заметил ее Иисус.
– Мир и Тебе, Равви, – вся вспыхнула женщина. – Моя мать, я и мой муж просим Тебя посетить наш дом.
– Благословенна ты, жено, – сказал Иисус. – А отпустишь ли ты своего мужа со Мной? – Он ей улыбался, и отсвет Его улыбки был на ее лице.
– С Тобою – куда угодно, – сказала она.
В эту минуту подошел к Иисусу бывший прокаженный. Он все еще был в лохмотьях и был бледен.