– Пусть беседуют, – говорил он ей, когда она начинала ворчать. – Его слова, словно золотые айвы. Говорил тебе Учитель, что ты, Марфа, о многом заботишься, а Мария выбрала благую часть, которая у нее не отнимется. А я помогу тебе. Ты только скажи.
Так говорил Иуда. И Марфа была рада помощнику. Он уходил за провизией, но ходил что-то очень долго. Когда Иисус беседовал с Марией во дворе, то и Иуда вертелся рядом, находил во дворе какую-нибудь работу. Другие ученики уходили с утра проповедовать и исцелять, а Иуда был только рядом с Иисусом, и когда Иисус покидал дом Лазаря, то и Иуда, прихватив с собой денежный ящик, шел вслед за Ним, не заботясь о том, что Марфа тщетно ждет мха для очага или соли из базара.
Ученики так и не поняли, почему Иисус так стремился в Вифанию. Когда Иисус проходил через другие селения или города, Он хотя и посещал все дома, куда Его приглашали, но всегда останавливался в тех домах, которые избирал Сам, то есть Иисус наведывался к определенным людям, тем более, что с ними Иисус подолгу разговаривал наедине. Первым среди учеников это отметил Иоанн и решил, что если Учитель намеренно посещает Лазаря, встречается с фарисеем Никодимом, то на это есть очень важная причина, а значит, эти люди имеют особое значение.
Но всё же Иоанн был несколько озадачен, когда Иисус согласился зайти к местному фарисею Симону, прозванного Прокаженным. Иоанн видел, что Учитель не хотел идти в этот дом и пытался обойти его стороной. Запыхавшийся от бега слуга настоятельно просил посетить дом его хозяина. И Иисус согласился.
У самого входа, где они пробивались сквозь толпу любопытных, пытавшихся хотя бы через ограждение заглянуть на чужой праздник, Иисус обернулся к ученикам и сказал:
– Побудьте здесь. Я войду в дом.
Действительно, у Симона Прокаженного был праздник, а вернее, званый вечер. В его доме было много гостей, возлежащих вокруг огромного стола, уставленного изысканными яствами и кувшинами с винами. Когда вошел в сопровождении слуги Иисус, Симон даже не двинулся навстречу, лишь рукой указал Ему на свободное ложе рядом со своим. Симон был немолодой человек, крепкого сложения, немного тучный, со следами былых язв на толстом обрюзгшем лице. В этот вечер он пообещал гостям, что зазовет к себе этого пресловутого Целителя и покажет им эту диковинку из Галилеи вблизи. Вечеринка была спланирована Симоном тщательно: сначала обильный ужин с вином и музыкой, затем, как развлечение, Пророк-Галилеянин, а потом прелестные блудницы пожелают спокойной ночи гостям в отведенных для каждого из них отдельных комнатах.
Иисус прошел через всю огромную комнату, сопровождаемый любопытствующими жадными взглядами гостей, и возлег на предложенное Ему ложе.
– Говорят, Ты пророк из Галилеи? – спросил Симон, обращаясь к Иисусу. Он говорил надменно и сильно растягивал слова.
Иисус с улыбкой посмотрел на жующего мясо Симона и уже хотел ответить ему, но вдруг произошло неожиданное. Из той комнаты, где находились блудницы, приготовленные для ночных утех гостей, ворвалась в пиршественный зал светловолосая девушка в богатом наряде, звеня всеми своими браслетами и массивными подвесками. Она ворвалась так стремительно, что ее никто не успел задержать. Ее красивое лицо пылало негодованием, из глаз струились слезы обиды и оскорбления. Быстро схватив один из сосудов, в которых находилось дорогущее мирро для почетных гостей, она бросилась к Иисусу. Гости были поражены. Наступило молчание, музыканты перестали играть, лишь слышались всхлипывания девушки. Симон сначала сделал движение, чтобы позвать слуг и убрать неприличную для этого зала особу, но передумал и даже с любопытством стал следить за действиями блудницы и выражением лица Иисуса, найдя в этом для себя какое-то особое развлечение.
«Я Его спросил, пророк ли Он. Да если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему. Это же презренная грешница, а Он позволяет ей омывать Себе ноги», – думал Симон Прокаженный.
– Симон! Я имею нечто сказать тебе, – произнес Иисус.
– Скажи, Учитель.
– У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят. Но как они не имели, чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбил его?
Симону не хотелось отвечать, но все-таки он ответил:
– Думаю, тот, которому более простил.
– Правильно ты рассудил. Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в твой дом, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал, а она мирром помазала Мне ноги. А потому говорю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много. А кому мало прощается, тот мало любит. – Обращаясь к девушке, Он сказал: – Прощаются тебе твои грехи. Вера твоя спасла тебя. Иди с миром, Мария.