– Так ты считаешь, – сказал Иуда задумчиво, – что у нашей жизни нет конца? А смерть? Откуда она и как ты ее объясняешь?
– Смерти нет. Это только кажется, что она есть. Это один из великих обманов. «Бог не создал смерть», – сказано в Писании. Смерть – выдумка отца лжи и, значит, она есть ложь. Жизнь наша имеет много форм даже в этом мире. Детство, отрочество, юность, молодость, зрелые годы, старость – это всё формы, виды нашей жизни здесь, на земле. Затем мы переходим в другую форму. Этот переход должен быть радостным и восхитительным, потому что это наше совершенствование, это шаг к Богу. Но дьявол обманывает нас: в земной жизни отбирает у нашей плоти силу и красоту, а затем делает этот переход мучительным, отбирая у нас нашу плоть на тление. В нашей вечной жизни мы будем приближаться к этим звездам, ибо за ними нас ждет Творец и Наша Родина, Которая дороже нам всех мест, в которых мы живем в нашей вечной жизни. А что наша жизнь вечная, об этом нам говорит наше сердце, которое чувствует, где правда, а где ложь. Мы живем так, словно мы не умрем никогда, расточительно относясь к минутам нашим, часам и дням, заметил ли ты это? Если бы смерть была в самом деле, мы были бы более бережливы. Я об этом много думал. И вот что я еще думаю. Я думаю, что чувство этого простора, – Андрей снова указал рукой в небо, – познание его для человека очень и очень важно, ибо это познание дает ему возможность определить его место и значение, смысл его жизни и цели каждого этапа жизни.
– Я не знал, Андрей, – усмехнулся Иуда, – что ты такой философ. Я думал, ты совсем еще юнец, тень своего брата Петра.
– А разве ты не согласен со мной? – серьезно спросил Андрей, не обратив внимания на характеристику, ему данную.
– Почему «не согласен»? Согласен. Я и сам что-то подобное ощущал, чувствовал, а может быть, даже и думал о чем-то таком. Ты себя чувствуешь окруженным любовью, ты словно находишься в самой сердцевине любви, в которой плавают и эта луна, и эти звезды, и наша Земля, и Солнце. Ведь так?
– Так, – улыбнулся Андрей. – Как верно ты передал мое настроение! Иуда, ты очень умный человек и очень много перечувствовал, много жизни через тебя прошло. Но мне всё кажется, что тебя что-то смущает, чем-то ты недоволен, что ты чего-то большего хотел и обижаешься, что в твоей жизни его, этого большего, нет.
Иуда искоса и с некоторой опаской взглянул на Андрея.
– Ты сказал: «тебе кажется», – ответил Иуда и встал.
Иуда жадно вдохнул в себя прохладный вечерний воздух и голова его приятно закружилась, как от глотка хорошего вина.
– Ты всегда мне нравился, Андрей, – вдруг признался Иуда, удивляясь тому, что выговорил эти слова.
– Не обижайся на Иоанна, – сказал Андрей.
Иуда с удивлением взглянул на облитый лунным светом силуэт Андрея. Но Андрей уже глядел в небо, вбирая в свою душу его глубинную красоту и гармонию.
«А этот щенок очень много чувствует и замечает, – думал дорогою в Вифанию Иуда. – Какие изгибы доступны его уму! Петр, как на ладони, весь на поверхности, а этот, словно глубокий-глубокий колодец. Заглянешь в него – воды не видно, а бросишь камешек – и услышишь всплеск. Родные братья, а такие разные».
Иуда так задумался, что с размаху налетел на какого-то человека, стоящего на дороге, и несколько ушибся. При свете луны Иуда разглядел высокого, широкого в плечах человека.
– Смотри, куда идешь, – рассердился человек, и Иуда по голосу узнал Филиппа.
– Сам-то чего стоишь на дороге? – усмехнулся Иуда.
Филипп не ответил.
– Страдаешь? – спросил Иуда насмешливо.
Филипп молчал и в его молчании чувствовалось недоверие.
– Хорошая, красивая девушка, – продолжал Иуда. – Но разве стоит хоть одна девушка на свете, хотя бы и самая раскрасавица, твоих страданий?
– Ты, Искариот, хочешь спросить: стоит ли любовь страданий? – уточнил Филипп.
Иуда отметил про себя, что голос Филиппа чуть дрогнул.
– Я этого не хотел спросить, но ты интересный задал вопрос, – почему-то весело сказал Иуда (он сам удивлялся переменам своего настроения). – Ну так, стоит ли любовь страданий?
Филипп повернулся так, что луна осветила его лицо, и Иуда увидел, как тот тяжело, чуть прищурясь, поглядел на него.
– Любовь бесценна. Она стоит всего на свете и не стоит ничего. И это все равно, – неохотно ответил Филипп и тронулся с места.
Иуда пошел за ним. Они уже шли по улице в Вифании. Филипп вдруг остановился возле зажженного светильника перед дверью какого-то дома. Теперь собеседники хорошо видели друг друга.