На первых порах посвященный, то есть выбравший путь, будет получать послания, возможно, вызывающие его опасения тем, что они начнут пробуждать нечто незнакомое внутри него. По ходу своего продвижения, иначе говоря, ознакомления, он проникнется Творением, питаясь его силой и сияющей красотой. В итоге мир изменится в цвете, в форме, во вкусе. Пессимизм наконец уступит место радости.
Как развивать нашу чувствительность к внешним знакам? Медитацией, самоанализом (я вернусь к этому позже). Наблюдая — без самолюбования — то, чем мы являемся, наши взаимоотношения с другими, нашу влюбленность, друзей, семью, коллег, просто случайные знакомства… Анализируя связи и взаимодействия, делающие нас всех участниками одной «космической саги».
Знаки Неба — это дорожные указатели на нашем личном пути, вехи, помогающие сохранить курс, «береговые ориентиры» моряков. При обучении вождению главное — знание дорожных знаков, иначе будет невозможно ездить, не подвергая опасности себя и других. Умение «вести» себя также требует соблюдения правил, при том что ими придётся помечать даже эту неясную видимость, называемую мною «наша душа-сознание».
Каким бы ни было послание, обращенное к нам, знаки Неба защищают нас. То, что они говорят нам, иногда беспокоя, всегда в наших глубинных интересах. Что-то мы улавливаем в состоянии сознательного сна, что-то — в сновидении. Таким образом, пробуждённые или спящие, мы на пути.
Чтобы познать себя и, значит, освободиться, человек, заблудившийся в темноте тоннеля, ищет свою путеводную нить, которая выведет его из мрака. Начало его пути — в сумрачном лабиринте мыслей, там, внутри, за его сморщенным лбом. Человек — существо рассудочное и магическое одновременно. Тот, кто отправляется за знанием, ещё не просветлённый, или не только! Он продвинется, если сумеет ногами стоять на земле, а головой обращаться к Небу. Если же он будет только на земле, то из-за своего эгоизма не сможет увидеть ничего, кроме своих бесконечных потребностей и следующих за ними страданий.
Бог подарил нам способность ощущать и воспринимать знаки его внимания, но мы по- разному приняли этот дар — словно в зависимости от каких-то качеств. Наша восприимчивость пробудится, когда мы осознаем «скрытую» взаимосвязь между событиями нашей жизни, даже самыми обычными, но давайте будем осторожны и не совершим ошибку, принимая простые совпадения или случайности за предзнаменования. Суеверия, оккультизм — вредные выдумки Сатаны (я вернусь к этому в следующей главе); это абсурдные и глупые верования, тормозящие наше движение, поскольку мы только зря теряем время на воображаемое отведение «заклятия». Сенека говорил: «Когда не знаешь, куда идти, ветер никогда не будет попутным». Это действительно так. А знаком
будет найденный нами смысл событий, словно связанных между собой одной нитью.
Савл Тарсянин был евреем-ригористом, безжалостно боровшимся с последователями Христа. Однажды в 32 году н. э., когда он собирался в Дамаск, неожиданно его осветил яркий луч света, струящийся с неба. Упав на колени, он услышал вопрошающий голос: «Савл, Савл, зачем ты преследуешь меня?» С ним говорил Иисус! Сын Божий явился ему, когда он был среди своих спутников, и только Савл видел Его, остальные ничего, кроме света, не заметили. Савл был ослеплён, и в Дамаск его привели, держа за руку. Эта слепота длилась пять дней, в течение которых он не мог ни пить, ни есть.
После этого Иисус направил к нему своего ученика Анания, который находился в Дамаске. Вначале последний протестовал: почему он должен посещать человека, который преследовал его народ? «Именно по этой причине», — объяснил Иисус. Как только Ананий приехал к Савлу, тот сразу же прозрел — пелена, мешавшая ему видеть, спала. Едва зрение вернулось, он попросил, чтобы его крестили, и решил до конца жизни проповедовать учения Христа. Став одним из апостолов по имени Павел, он рассказал об этом чуде императору Агриппу и его супруге Беренис. Он умер во Христе, через тридцать лет после божественного явления, в Риме.
По сравнению с посланиями явления самого Сына Божьего, донесённые Святой Историей, безусловно, более редки. Одно из них было во II веке, когда он явился в виде оленя во время охоты, что побудило римского солдата Пласи- диуса поменять веру. Человек преобразился. Впоследствии он погиб в мучениях за веру Христа и был канонизирован под именем святого Евстахия.
Спустя два века римский император Константин заметил в небе знак Христа (монограмму с инициалами Христа из двух греческих букв), по некоторым версиям, крест с надписью- девизом «Еп touto nika» («Этим побеждаю»). Он приказал сделать такую же надпись на щитах своих солдат перед сражением на мосту Миль- виус над Тибром, в трёх километрах от Рима, и 28 октября 312 года одержал победу над своим соперником Максенсом. Позже он обратился в христианство и провозгласил его главной религией империи.
В следующем веке подобное переживание получил король франков. Его супруга, христианка Клотильда, торопила его принять крещение, Кловис же колебался. Во время сражения в Толбиаке он увидел на небе контуры креста и понял, что победа будет одержана, если он примет решение войти в веру Христа. Он победил своих врагов, и страна его стала христианской.
Но самой известной избранницей Неба стала совсем юная девушка. Маленькой крестьянке из Домреми — Жанне д'Арк — было тринадцать лет, когда она услышала голоса святого Михаила, святой Екатерины и святой Маргариты, предписавших ей «выдворить англичан из Франции». Преодолевая препятствия, эта пастушка, ставшая воительницей, сумела оказаться в числе приближённых короля Карла VII и победить английскую армию. Дойдя до трагического конца, известного всем нам…
Очевидно, что в поисках своего истинного пути не все имеют счастье быть ведомыми божественными явлениями или зовом ангелов. Но случается, что на нашем пути встречается существо, появившееся неизвестно откуда, и передаёт нам важное послание. Во всяком случае, именно это я пережил при несколько неожиданных обстоятельствах.
Впервые я увидел Бога, играя в футбол на стадионе Першинг в Венсенне. Дождь лил как из ведра, и я попросил, в своей манере, очень прямо: «Если ты есть, покажись!» И вдруг дождь прекратился, и над головой возникла великолепная радуга. В одно невыразимое мгновение я оказался наверху прямо перед пылающим солнцем, излучающим любовь, истину, справедливость, вечность.
Когда я «вернулся» на площадку под дождём, мои друзья — учащиеся Школы изящных искусств — предложили мне поехать с ними. «Мы возвращаемся в школу на машине», — уточнили они. Но я отказался от их предложения, предпочитая пройтись пешком — не хотел, чтобы они заметили моё сильное волнение. Они удалились, болтая и смеясь, а я, оставшись один, услышал шёпот внутреннего голоса: «У тебя был приступ истерии в связи с преследующими тебя мыслями о Боге!»
Я жил довольно далеко от игровой площадки на бульваре Осман, у вокзала Сен-Лазар, и долго шагал по набережной Сены. Когда я добрался до собора Парижской Богоматери, дождь всё ещё лил. Набережные были пустынны. Внезапно передо мной возник человек, одетый в чёрное, и произнёс: «Прекрати говорить глупости. Возьми вот это!» Он протянул мне книгу. Я взял, быстро взглянул на неё и поднял глаза на таинственного незнакомца. Никого. Он словно улетучился… У меня в библиотеке до сих пор есть книга, которую он дал мне, — книга, изданная в XVII веке, в которой говорится о Жакобуме, то есть о тайнах алхимии. Это было первым произведением, которое я прочитал, из этой области.
Однажды одна подруга — художник, которую я ценю за независимость суждений и талант, — рассказала мне такую же озадачи- ваюшую историю. Она была почти обручена с управляющим одного британского предприятия, аферистом, настолько же азартным, насколько богатым, который не знал, что ещё придумать, чтобы доставить ей удовольствие. Он предупреждал все её желания, одаривал подарками, ввёл её в круг, в котором всё казалось лёгким, где всё было проникнуто деньгами и роскошью, где женщины соблазняли, мужчины блистали. Элегантный мир, который её впечатлил и очаровал. Между тем среди всех этих англичан, которые выражали ей своё признание, превозносили её изящество и красоту, она всё больше чувствовала внутренний разлад, неудобство и дискомфорт в этом блестящем обществе.