Если я скажу вам об известном пианисте, который однажды в результате несчастного случая покалечил руку, вы усмотрите в этом рассказе трагедию, поскольку «инструмент» этого артиста был серьёзно повреждён. Врачи
больницы Гарша, куда он был доставлен, думали так же. Каково же было их удивление, когда пострадавший признался в том, что он испытывает радость! Он был направлен в консерваторию и ориентирован на карьеру музыканта благодаря проявленному с раннего детства дару к игре на пианино. И он достиг большого успеха на этом пути. Тем не менее, поскольку он никогда не выбирал этот путь — он был обязан ему своим бесспорным талантом, — он никогда не испытывал от этого удовлетворения. Пианист много раз склонялся к тому, чтобы изменить свою жизнь… Но для чего? Не было ли с его стороны проявлением инфантилизма желание отказаться от столь блестящей карьеры только потому, что она ему немного наскучила? Когда он поверял свои сомнения окружающим, они громко возражали и умоляли его опомниться. Но теперь, «благодаря» автокатастрофе, он был вынужден сделать выбор.
Он должен был найти новую профессию, более сообразную его стремлениям. Этот человек больше не сомневался: Небо «удостоило» его такой участи, не найдя другого средства для убеждения в том, что, сдерживая своё глубинное желание, он проживал свою жизнь впустую.
Мексиканская художница Фрида Кало нашла своё призвание и обнаружила талант художни
ка вследствие аварии трамвая, вынудившей её пролежать прикованной к постели целый год. Мать Фриды, чтобы её дочь не погибла от отчаяния или не впала в глубокую депрессию, установила над кроватью с пологом большое зеркало. Таким образом Фрида могла видеть хотя бы своё собственное лицо. Однажды девушка потребовала кисти и бумагу и принялась неустанно рисовать свой ограниченный мир: саму себя. Она не прекращала писать себя до самой смерти. Она делала всё новые автопортреты, составившие основную часть её живописного наследства. Возможно, не будь этой драмы, она осталась бы простой обывательницей.
Подобным же образом Сюзанна Валадон без падения, прервавшего её карьеру акробатки и вынудившего её стать моделью для художников, наверное, никогда не смогла бы ни показать свои робкие наброски Дега, ни снискать его поощрения…
Достоевский, будучи курсантом в Санкт- Петербурге, узнал о трагической смерти своего отца, убитого крестьянами его округа, с которыми он всегда отвратительно обращался. Вначале будущий автор «Идиота» отреагировал обострением приступов эпилепсии, затем серьёзно задумался о смысле своей жизни. В итоге после длительных размышлений он ушёл из армии в отставку, чтобы написать первый роман о жестокой судьбе обездоленных в своей стране — «Бедные люди», изданный в 1846 году. Позднее он станет одним из самых значительных писателей в мировой литературе…
Что касается Энтони Берджесса, для него потрясением стал ошибочный диагноз. Этот преподаватель университета занялся литературным творчеством в возрасте сорока лет, когда узнал от врачей, что ему осталось недолго жить. Тогда он срочно стал писать романы, среди которых знаменитый «Заводной Апельсин», думая о каждом как о последнем…
Будьте внимательны к указаниям, поощрениям и предупреждениям Неба. Они не всегда чётко определены, как в приведённых выше примерах, но если вы хорошо подумаете, то увидите, что в некоторые моментьк жизни на вас уже проливался этот странный свет.
В любом случае, если и есть область, в которой никто не может сохранять скептицизм, это наша планета — многострадальная, бунтующая. Гайя-Земля без конца посылает нам знаки, чтобы мы прекратили её обижать. Когда мы их увидим? Когда мы поймём, что экологические требования — это не шутовство чудаковатых активистов, сторонников маршей за чистую экологию, но жизненная необходимость?
Первобытные люди обладали этой интуицией, рождённой мудростью. Хотя их занятие охотой было обусловлено необходимостью выживания, они с инстинктивным уважением относились к окружающей среде. И эти народы, иногда вызывающие улыбку своим наивным многобожием, видевшие божество в каждом водопаде, дереве или горе, несомненно, ближе к естеству, чем человек XXI века с его всезнайством и презрением к природе и божественным знакам.
Древние греки и римляне видели в молниях проявление гнева Зевса-Юпитера, в волнении моря — признаки недовольства Посейдона- Нептуна, а в обильном урожае — выражение благосклонности Деметры-Цереры: таким образом, они интуитивно понимали, что Небо, населённое в их воображении богами, говорило о необходимости прислушиваться к его посланиям. И сегодня знание о том, что гроза — это известное науке метеорологическое явление, не должно тем не менее позволить нам забыть об этой глубокой мудрости.
Гайя пытается нам что-то сказать, когда заставляет реветь ураган или трястись землю, когда гигантская волна в Азии, поднявшаяся на следующий день после Рождества, несёт смерть двумстам восьмидесяти тысячам человек, вычёркивает целые деревни на географической
карте, превращает Таиланд — туристический рай — в страну мучений. Давайте не будем глухими…
Конечно, всегда были засухи, наводнения, голод, войны, подземные толчки, извержения вулканов. Но если количество этих катастроф не уменьшается, а возрастает, это должно привлечь наше внимание. К примеру, в Турции, известной в течение тысячелетий зоне сейсмоопасности, случается три или четыре землетрясения в год. Геологи скажут о «тектоническом пласте» и о «складчатости земной коры». Предположим. Но почему эти драмы повторяются?
Потому что Земля сердится.
Раньше, когда человек непреднамеренно возводил город в сейсмоопасной зоне и тот подвергался разрушению, он видел в этом знак богов и спрашивал себя, чем он вызвал их гнев… Если он не мог перевезти своё жилище в более устойчивое место, он пытался строить лёгкие дома, не слишком давящие на земной покров. Так, японцы, живущие, по их словам, «на хребте дракона», долгое время старались не~делать ничего, что могло бы не понравиться этому зверю, разбудить его или вынудить перевернуться в глубинах недр. Затем некий инженер изобрёл сейсмоустойчивые сооружения, и началось строительство так называемых неразрушаемых небоскрёбов…
Какой будет сила гнева Гайи, если её доведут до крайности? Мехико насчитывает более двадцати миллионов жителей, и Лос-Анджелес с соседними городами — столько же, ничего, что жизнь обитателей этих городов, эквивалентных двум третям населения Франции, находится в зависимости от убийственного землетрясения. Зачем скучиваться в таких местах?
Повсюду, на всех уровнях, увы, господствует преступная небрежность. Так, на горнолыжных курортах жажда наживы вынудила дельцов недвижимости инвестировать в свободные площади, на которых никто никогда ничего не строил, в силу их нахождения в лавиноопасных зонах… Их ужасный цинизм вскрылся, когда целая деревня была погребена под сошедшей лавиной.
А что говорить об этих бедственных опустошающих паводках, всё более приближаю — щихся к населённым пунктам юга Франции? Как могут градостроители бетонировать целые площади, игнорируя требования природы, не давая возможности земле впитывать дожди? Скоро мы задушим Гайю! И никто даже не задумывается, что, посылая нам ливневые дожди, она обращает наше внимание на эту абсурдную ситуацию, пытаясь пробудить наше сознание. Нет, заканчивается всё тем, что придумывают новые бетонные трубопроводы и более чуткие системы оповещения в случае наводнений, в то время как было бы достаточно вернуть Гайе несколько частиц её земной мантии, чтобы привести всё в порядок.
Я уже упоминал в «Скончании времён» о теории Лавлока, британского исследователя, для которого Земля — живой организм со своим механизмом авторегулирования, позволяющим ей, в частности, поддерживать содержание кислорода в атмосфере почти на постоянном уровне. При условии, что на ней оставят её деревья, не будут вырубать амазонские леса, не будут загрязнять атмосферу. Сделали ли мы что-нибудь в этом направлении? Нет. Наши действия, если не сказать бесчинства, нарушают земное равновесие. Сегодня наша прекрасная Голубая планета в опасности. И если к ней относятся с уважением, она проявляет бесконечное великодушие, но она умеет мстить за дурное обращение. Это уже происходило — когда-то, где-то… -