- Бабушка, ты видишь - мы идём к Тине, - прошептала Рита, глядя в синее, как бабушкины глаза, небо над дорогой. - Мы идём в твою родную деревню, к твоей родной сестре! - радовалась Рита, и ей казалось, что бабушка тоже радуется и, незримая, идёт вместе с ними.
==================== Нерадостная встреча
Наконец показался мост через Пескариху - мелководную неширокую речушку, в которой пескарей никогда не водилось, ловили только бычков, которых здесь называли огольцами. Навстречу им по мосту неспешно шла лошадь, запряженная в телегу. Когда телега поравнялась с ними, Лида ахнула и уронила сумку.
- Христина! Ты куда это собралась? А мы вот - к тебе приехали...
На телеге сидела худая старуха в выцветшем платке, повязанном по-деревенски по самые брови, в холщовой тёмной юбке и застиранной кофте неопределённого цвета. Рита с удивлением поняла, что это и есть Христина, бабушкина родная сестра. «Одевается как старуха! Зачем она так одевается?» - неприязненно думала Рита, забыв, что Тине уже семьдесят два года.
Тина помнилась ей совсем другой, какой она была в далёком 1968 году - ещё не старой, крепкой в кости красивой женщиной с узкой талией и по-мужски сильными руками. Тогда они с бабушкой прожили у Христины целый месяц, и Тина баловала девятилетнюю двоюродную внучку, помогая ей шить платья для куклы, а вечерами вела длинные неспешные разговоры с Полиной.
Ещё Рита помнила, как сын Тины Николай приехал в гости к матери и привёз десятилетнего Сережу - старшего Тининого внука. Прошёлся по хозяйски по двору. - «Ну-к, мама, где, говоришь, у тебя топор-то? Серёжка, дуй на чердак за гвоздями, а ты, Рита, тащи молоток».
Поправил покосившийся забор, починил крышу сарая, залатав дыры кусками толя. Мастерил что-то в коровнике, постукивая молотком - «так-так, тук-так-так!». А вечером уехал, оставив матери Сережу. У Риты появился товарищ - её троюродный брат. Рита не понимала, что значит - троюродный.
«Мать твоя с моим Колюшкой двоюродные, а вы, значит, троюродные» - объяснила Тина. Если мама с дядей Колей двоюродные, то и мы с Серёжей тоже, - думала Рита. - И нечего придумывать непонятные слова! Троюродные, значит, есть и четвероюродные, и пятиюродные, и стоюродные, - веселилась Рита. Ей было весело тем летом. Они с Сережей целыми днями играли, раскачивались на верёвке, заменявшей качели, ловили в Пескарихе головастых огольцов и кормили ими кошку Мурку.
Тётка тина поила Риту с Серёжей парным молоком, наливая его в стеклянные поллитровые банки из-под консервов, которые шли у неё вместо стаканов. Дети пили наперегонки тёплое, пенящееся, волшебно вкусное молоко - кто первым выпьет, бьёт проигравшему щелбан. Тина с Полиной хохотали - глядите, не лопните! Рита помнила добрые Тинины глаза - синие, как у бабушки, в мелких лучиках морщинок. Помнила её широкую, во всё лицо, улыбку. И - не узнавала в этой хмуро смотрящей на них женщине прежнюю Христину.
Христина не сошла даже с телеги, не обняла Лиду с Ритой, не заплакала от радости.
- Живите! - махнула рукой, вроде как пригласила. А лицо недовольное, губы в скобку собрала, взгляд вприщур, в глазах досада... Рита подошла к ней, обняла и почувствовала как обмякли Христинины плечи.
Тина нехотя слезла с телеги, вымолвила со вздохом, словно не хотела говорить, да пришлось:.
- Ну, здравствуй, племяшка. Не забыла дорогу-то, чай? Домой сами дойдёте, ворочАться не буду, примета нехорошая, да и лошадь туды-сюды гонять... - Тина обняла племянницу, расцеловала в щеки троекратно, по-русскому обычаю. И вздохнув ещё раз, сказала:
-Ну-к, живите, раз приехали. Нековды мне с вами, ворочусь, тады уж... В выходные-то мои приедут, Алька с Томкой, тесно в избе-то будет... Спать на сеновале будете, тёпло ночам-то, не замёрзнешь, поди... - и, кивнув на прощанье Рите, уселась на телегу и тронула вожжи.
Лошадь неспешным шагом двинулась по дороге в гору. Тина её не погоняла. Лида с Ритой долго смотрели ей вслед, но Христина не оглянулась.
=================== Сеновал
Миновав мост, вышли на деревенскую улицу. Дом Христины - крайний - Рита узнала сразу. Он сильно обветшал и словно бы стал ниже. Забор покосился, и его подпирали длинные слеги. Сарай почернел и старчески прогнулся в хребте. Рита подумала, что надо бы его покрасить, и забор починить, да и дом... Сердце больно защемило от незнакомой ей прежде тоски: вот она - бабушкина деревня. А бабушка никогда уже не приедет на свою родину, Тина про неё даже не вспомнила, словно Полине нет здесь места, даже в памяти места нет! Да и им с мамой, кажется, тоже нет...