Рита никогда в жизни не спала на сеновале и теперь думала - как же они там будут спать? Сеновал - для сена, корову зимой кормить. А спать полагается на кровати, или хоть на лавке, или хоть на полу, матрас бросить и спать. А на сеновале - это как?!
- А сено - оно колючее, наверное? Как же на нём спать? - недоумённо спросила Рита.
- Ой, да на сене-то - самый сон! - рассмеялась Тина, и сразу стала похожа на Ритину бабушку. - Колется... Одеяла вам дам, простыню на него постелете - дак ничего колоть не будет. А хошь, пододеяльник дам, спите на здоровье...
... Аля приехала на следующий день, с двумя детьми, а ещё через день объявилась Тамара с Настей. В избе сразу стало тесно. Сговорились они, что ли? Рите с Лидией Степановной пришлось перебраться на сеновал: спать в избе им было негде. Вдвоём они взялись за обустройство ночлега: растрясли сено, на нём расстелили одеяло, на одеяло простыню. А второе одеяло свернули конвертом и под ним спали. Под одеялом было тепло, сено сильно пахло цветами и мятой, и Рите очень нравилось спать в этой душистой сладкой темноте, изредка нарушаемой скрипом досок, шорохом сена и пиликаньем сверчка.
А Златику спать было страшно. Дома он обычно укладывался у Риты в ногах, на её кровати, игнорируя свой матрасик. Рита укрывала его углом одеяла, и Златик сладко посапывал, дёргая во сне лапами - наверное, догонял кого-то. Спать на сеновале Златик категорически отказывался, маялся и поскуливал жалобно - боялся. Рита с мамой пробовали уложить его в ногах на одеяло, но Златик трясся от страха и скулил, и успокаивался только забравшись под одеяло. Ввинчиваясь пушистым веретеном, Златик пролезал под одеялом до самого низа, туда, где кончался «конверт», и свернувшись в ногах пушистым тёплым клубком, переставал дрожать и засыпал. Под одеялом Златику было не страшно.
Ощущая, как под её ногами сонно-ритмично вздымается тёплый собачий бок, Рита улыбалась в темноте: набегался намаялся, налаялся... Спи, мой хороший!
================= О Златике и колбасе...
Вставали рано. Завтракали одни - Тина, подоив корову и проводив её в стадо, уходила в огород, закрыв за собой калитку. Рита хотела было ей помочь, но Христина неожиданно воспротивилась: «Не надо, сама прополю, ты ж мне всё подряд повыдергаешь. Сама справлюсь. Не то - Алька поможет. Идите, гуляйте. Без вас управимся». - Не хочет нас с мамой в огород пускать, вдруг сорвём чего да съедим, - поняла Рита, и ей стало неловко. Словно она чужая Тине. И мама чужая.
Рита с Лидией Степановной завтракали одни - все остальные ещё спали. И хорошо, что одни: тайком от Тины лазали в погреб - за колбасой, которой привезли из Москвы целый баул. Всё - Христине, а сами будут есть картошку и творог, у Христины всё своё, свежее, вкусное, с «магазинным» творогом никакого сравнения.
Рита с мамой рады были деревенской простой еде и готовы были питаться одним хлебом, макая его в томлёное в печи сливочное масло, которое Христина делала сама... Златик был другого мнения и наотрез отказывался есть. Поначалу на это не обращали особого внимания - маленький ещё, перенервничал в дороге, устал... не хочет есть - не надо, отдохнёт, придёт в себя, сам попросит. Но прошёл день, второй, а Златик так и не прикоснулся к еде, даже от молока отказывался, пил только воду, а на воде, как известно, далеко не уедешь...
На четвёртый день щенок так ослаб, что не мог уже встать и лежал, глядя на Риту тоскливыми глазами. Может, заболел чем? Тогда тем более надо его накормить. А как?
- Что делать будем? Прямо хоть в Москву возвращайся! Там-то всё лопал - и котлетки, и колбаску варёную, и курочку... - со слезами на глазах говорила Лидия Степановна. - Умрёт ведь Златик-то. Четвертый день не ест... Ему бы колбаски отрезать, может, поел бы, да нет больше докторской - все четыре батона увезли: один Томке достался, два Алька забрала, четвертый Николаю отвезла.
Делать нечего - дождавшись, когда Тина ушла в огород, а Настя с Костиком убежали на улицу, Рита слазила в подпол и отрезала кусок краковской. Колбаса была полукопчёная, с мелким жиром. Голодный Златик поймал её на лету и не жуя проглотил. И смотрел с жадным блеском в карих глазёнках - не дадут ли ещё. Рита изумилась - дома в рот её не брал, ел только докторскую, варёную.
Когда его, трёхнедельного, забирали от матери, хозяйка долго и обстоятельно перечисляла, чем его следует кормить. По её словам получалось, что щенок ел всё: «Вы его тёпленьким кормите, ему до шести месяцев холодное нельзя, и покрошите помельче, он всё съест. И сосиску съест, и котлетку домашнюю и курочку (с костями не давайте, нельзя ему, мяско только давайте), и индюшечку, и печоночку (варёную только, сырую не давайте, ни в коем случае!) Он всё съест, - умилялась хозяйка и сокрушенно вздыхала - Первое только не любит! А второе съест, без гарнира только, гарнир не любит он... Макарончики, правда, ест, если меленько ему порезать и подливочки побольше налить... Только чтоб не горячая! - испуганно повторяла хозяйка.