- Томка! Ты с ума сошла, такие сумки!! А Настя где? Ты почему одна?! Ты её не встретила? - у Риты перехватило дыхание от страшного предчувствия.
- Она встречать тебя... на велике... я ей говорила! Говорила, что нельзя одной, да разве она послушает... - задыхалась Рита, бессвязно выкрикивая Томке в лицо ненужные уже слова...
- Да не голоси ты, не на похоронах, - «успокоила» её тётка. - Аж побелела вся... Жива твоя Настя. В крапиву свалилась она, в самые заросли, выше головы... С велосипедом вместе. А кто виноват? Сама виновата. Теперь сидит, ревёт. Ты не ходи к ней, она с тобой всё равно не пойдёт. Обиделась. Говорит, это ты её подговорила - мен встречать, из-за тебя и упала...
- Из-за меня? - задохнулась от возмущения Рита. - Да она ревела полдня, аж до икоты! Тебя ждала. А Алька с Тиной, вместо того чтобы утешить, смеялись над ней, она от этого ещё сильнее плакала. Я с ней вместе хотела идти, говорила, не бери велосипед, она не послушалась...
- Будет она тебя слушать, - усмехнулась Томка. - У меня с ней разговор короткий - ремня всыплю, так и послушается. Говоришь, полдня ревела? Теперь ещё полдня проревёт, обстрекалась она вся, в самую гущину свалилася... - подытожила Тома. - Пойдём, что ли? Сумку-т возьми одну, ты две-то не дотащишь, а я хоть руки менять буду... Мне бы поклажу-то на велосипеде довезти - милое дело! Дак она, зараза, в руль вцепилась и не дала. Говорю, жрать захочешь, всё одно - домой придёшь. Ремнём накормлю досыта, крапива шёлком покажется... Только приди домой, срань эдакая! - злилась Тамара на дочь.
Рите ничего не оставалось, как подхватить из её рук пудовую сумку и повернуть обратно, в Выкопань.
Насти не было до самого вечера. Пришла не похожая сама на себя, руки и ноги распухли и покрылись крапивными волдырями. Щеки тоже были опухшие, странно одутловатые, докрасна обожжённые крапивой, в заросли которой она рухнула вместе с велосипедом, не удержав руль на ухабистой дороге...
==================== Дурында
Тина прикладывала к Настиным щекам листья лопуха (они вытягивают жар) и причитала по-бабушкиному: «Ты мой миль! Дорогунь мой, золотунь мой! Лопушок-от приложи к щёчкам, и всё пройдёт. Сильно болит-то? (Настя молча кивала, подняв залитое слезами лицо и тоненько скуля на одной ноте - «и-иии-иии...»)
-У кошки боли, у собаки боли, а у Насти не боли, у Настюши заживи! - наговаривала Тина бабушки Полиными словами, и Ритино сердце сжималось от жалости к Насте и к бабушке, которой не суждено увидеть, как выросла Настя, какие у неё косы, какие глаза... Настя не похожа была на свою родню, как и её мать. За то её и не любили, поняла Рита...
- У зайца боли, у медведя боли - беззвучно повторяла за Христиной Рита. И не сразу услышала, что Христина говорит о ней.
- Вот ведь удумала чего, учудила, дура здоровая! Девчонку одну отправила, по такой-то дороге, на лисапете! Сама-то пешком шла, самой-то ничего, а девка сгоретая вся! - причитала Тина над внучкой. - Лопушок-то прикладывай, прикладывай, он холодненький,лопушок-то...
Тина обняла Настю за плечи, и девочка дёрнулась - больно! Откинув со лба чёлку, заглянула в залитые слезами Настины глаза:
- Мать-то пошутила про ремень-то, не тронет она тебя, баушка не дасть. Она табе всего привезла-то! Гостинцев-то... Конфетов леденечных, пряничков мятных... Баушку-то угостишь? - Настя кивнула, спрятала в лопух лицо и судорожно всхлипнула, успокаиваясь - от лопуховой влажной прохлады боль утихала, и становилось легче.
- А с Риткой ты не дружись! Зачем ты с ней пошла? - укоряла Тина внучку, забыв, что полдня смеялась над плачущей Настей, не накормила внучку завтраком и не остановила Алю, сказавшую «Да пускай едет, хоть сумки довезёт» - игралась бы с Костасом, дак и всё бы ладно было. А мать-то приедет, куды она денется. Нет, понесло тебя с этой дурындой на станцию! Не водись ты с ней, мой дорогунь, мой золотунь...
Рита вспомнила, как бежала по дороге, задыхаясь и глотая дорожную пыль, и не смогла догнать велосипед... Вспомнила равнодушно брошенное Алей «Да шут с ней, пускай едет». На глаза навернулись слёзы. "Здоровая дура", с которой не надо дружить, это она, Рита. И дурында - тоже она.
Рита ничего не знала о велосипеде, она. хотела идти пешком. Шли бы с Настей по дороге через поля, пели песни на два голоса: Настя мелодию, Рита - втОру (она умела - вести втОру, у них с Настей получилось бы красиво...). Рита сплела бы Насте нарядный венок из ромашек и колокольцев, густо синеющих по обочинам, и нарисовала бы её - в венке, среди жёлтых ромашек (Рита умела рисовать, она много чего умела).
Так уж случилось - не было у Риты сестёр, ни родных, ни двоюродных, была только троюродная - рыженькая непоседливая Настя, которую Рита помнила совсем маленькой и которую Томка не очень-то любила, зато Рита любила за двоих. Любила как дочь. Потому и бросилась за ней... и не смогла догнать!