Скамейка нашлась. Девушка тяжело опустилась на неё и растеклась, как кисель. Встать, видимо, уже не получится, почувствовала она. В осенних сумерках гудели фонари.
Как назло, Влад уехал из города на несколько дней. Разве что Даниилу позвонить, пока руки ещё действуют и глаза видят…
Она набрала номер.
— Даня… Мне плохо очень… Я не дойду до дома…
— Где ты?
— На улице… Горького, кажется. Скверик у памятника…
— Понял. Сейчас буду, держись там…
На этот звонок ушли последние силы. В глазах почернело, и Ариадна повисла в гулкой пустоте.
Голоса.
— Ох ты, мать честнАя… Девка какая-то разлеглась. Пьяная, что ли?
— Нажрутся вусмерть и прутся куда-то на ночь глядя… Шалавы…
— Да вроде прилично выглядит.
— Да кто их знает…
Старухи какие-то. Души — затхлые, как слежавшиеся тряпки из ящика, который давно не открывали.
— Милицию, что ль, вызвать?
Весенним громом раздался голос:
— Не надо милиции, всё под контролем. Проходим, бабушки, не на что смотреть.
Тёплые ладони на щеках вытащили её сознание из черноты.
— Аришенька… Всё, я с тобой. Сейчас поедем домой.
Её куда-то понесли. Дверца хлопнула с силой пушечного выстрела, болью отдавшись в голове. Покачивание, убаюкивающее урчание мотора. Теперь она была в безопасности.
Окончательно очнулась Ариадна у себя дома, на кровати. В голове звенело, шершавый, сухой язык прилип к нёбу. Приподняв голову от подушки, она застонала от боли в затылке.
На кухне её ждала яичница с колбасой и сладкий чай. Пока она жевала, руки Даниила легонько поглаживали её по плечам, и из них как будто струилась живительная энергия, возвращая Ариадне силы.
Потом он мыл посуду, а Ариадна сидела за столом, положив на руки голову, и с закрытыми глазами прислушивалась к тёплой сытости, разливавшейся в теле. Даниил буквально вернул её к жизни, но спать хотелось страшно. Всё, что ей сейчас было нужно — это часов десять крепкого сна.
— Спать, Русалочка. Тебе нужно выспаться, — ласково провибрировал его голос рядом с ухом.
— Я не могу, — простонала Ариадна. — Оно опять придёт…
— Так, а поподробнее? — Загремела табуретка: Даниил подтащил её к себе и сел.
Ариадна описала ночного гостя. Даниил выслушал, хмурясь, потом сказал:
— Знаю, что это за тварь. Не бойся, отвадим. Ложись, как обычно, остальное предоставь мне.
Он сказал это твёрдо и спокойно, со стальным отблеском в голубых глазах, так что волей-неволей верилось, что ночного гостя ждёт сегодня «тёплая» встреча. И если у него получится… Если получится, подумала Ариадна, то это шанс увидеть, насколько в действительности круты эти воины Света, или же всё это — так, одно название.
Вдыхая запах свежести от чистой наволочки, Ариадна вполглаза смотрела на отсвет экрана телевизора из соседней комнаты, и в горле начало пощипывать. Она уже почти привыкла к пустоте в комнате отца, и то, что сейчас там был кто-то живой, странно действовало на неё: с одной стороны, успокаивало, с другой — обострялась тоска по нему. Ариадна немного всплакнула в подушку, а потом уснула.
Она плыла по какому-то заросшему кувшинками водоёму, из воды торчали опоры снесённого моста, а с берега нависали унылые ивы. Вдруг в воздухе перед ней возникла чёрная лошадиная голова без туловища и пронзительно заржала, и Ариадна почувствовала, как её поднимает волной воды. В ушах нарастало знакомое жужжание, предвещавшее появление тёмной сущности. Странно, но на этот раз Ариадна не испытывала парализующего ужаса: она знала, что Даниил где-то рядом. Она была почти спокойна. Сквозь приоткрытые веки Ариадна смутно, как сквозь помехи, видела окно своей комнаты, а сверху на неё дышал холодом живой, шевелящийся и пульсирующий сгусток чернильной тьмы. Но вместо того чтобы, как обычно, наводить на Ариадну ужас и высасывать из неё силы, сущность вдруг занервничала, заметалась: ей явно что-то не нравилось. Может, почуяла Даниила?
Знакомая волна силы пробежала по коже и сомкнулась коконом вокруг Ариадны, а чёрная сущность забилась в судорогах: её как будто сдувало сильнейшим ветром. С тоскливым клёкотом она затрепетала, пытаясь удержаться на месте, но пространство содрогнулось от беззвучного взрыва. Ни вспышки света, ни огня не последовало, а чёрное облако с жалобным писком стало втягиваться в раскрывшуюся над ним воронку на потолке.
А потом над Ариадной склонилась другая тень. Тёплые губы прильнули к её лбу.
— Спи. Всё хорошо.
Тень поправила одеяло и исчезла.
Утро было дождливое. На плите шумел, закипая, чайник, варились в кастрюльке яйца, а в ванной, шумно плескаясь и фыркая, умывался Даниил. Ариадна резала батон и мазала ломтики маслом, когда по полу проскрежетала отодвигаемая табуретка.