— Да, на дождь мы не в обиде, — пошутил начальник политотдела.
— Ну, что ж, киномеханик, показывайте огнетушитель, ящик с песком, противопожарную ткань и пожарные краны. Затем посмотрим, как эксплуатируется кинотехническое оборудование.
— Все это на улице, — доложил Ползунов и выскочил из кинобудки.
Мы последовали за ним.
Огнетушитель оказался за дверью киноаппаратной. Большой полуразбитый ящик с затвердевшим песком стоял за углом. Пожарный кран был еще дальше, к тому же на нем не было шайбы, что делало его не пригодным для тушения пожара.
— Почему не держите огнетушитель и другие противопожарные средства в аппаратной, — спросил я. — Разве не знаете, что инвентарь должен быть расположен внутри кинобудки?
— Слушаюсь, перенесу, — пробормотал Ползунов.
Возвращаясь в аппаратную, я проверил работу узлов кинопроектора. Протянул кусок ленты, поджег, и сейчас же в кассету пробилось пламя — не срабатывали пламягасящие ролики.
Чувствовалось, что, увлекшись поездками в Вену и связью со Шварцем, Ползунов совсем запустил аппаратную, а задобренное им начальство на все смотрело сквозь пальцы и к нему относилось благосклонно, рассчитывая на новые покупки в Вене.
— Меня одно удивляет, — обратился я к Ползунову, — как вы до сих пор не сожгли клуб, а с ним и штаб. — Переведя взгляд на начальника политотдела, я предложил: — Киноаппаратную опечатайте. Сейчас я выезжаю, в другую часть, а после отбоя встретимся с киномехаником в вашем кабинете для подписания акта. Раньше я не смогу: вернусь лишь ночью.
Задержавшись на ступеньках, я слышал, как начальник политотдела отчитывал своего подопечного за то, что тот опять не навел порядка.
В свою очередь, Ползунов сыпал брань в мой адрес:
— А кто он такой, что повсюду сует свой нос?
Я только усмехнулся: значит, все в порядке.
На улице начал моросить мелкий дождь.
Днем я еще раз позвонил начальнику политотдела, попросив, чтобы Ползунов обязательно был у него после отбоя и ждал моего прибытия, сколько бы не пришлось ждать.
Вечером я отправился в город, а ночью…
В четверть первого донеслись первые сигналы радиостанции из Вены, звавшие Ползунова в эфир. Они посылались через каждые три секунды. И когда подошло время, рука уверенно легла на ключ:
«Слушайте, слушайте, связь прекращаю, связь прекращаю. Послезавтра откомандировывают в Союз для изучения новой техники. Как быть с передатчиком и шифром?
Повторяю, отъезд назначен на послезавтра, связь ликвидирую, кому передать аппаратуру? Прием».
Прошло всего двенадцать минут, когда я отодвинул от себя ключ и снял наушники. Радиостанция замолчала.
Расшифровав текст переданной Ползунову криптограммы, я понял, что все идет хорошо.
Шварц разрешил прекращение связи. По прибытии в СССР предложил действовать по варианту один и ждать курьера. Имеющуюся радиостанцию приказал уничтожить.
Через час в кабинете начальника политотдела в присутствии Ползунова я подписал акт об отстранении его от должности. Хмурый и расстроенный, он ушел спать в казарму.
Чуть позже я снова уехал в город, где меня ожидали товарищи, готовые к последней, решающей схватке.
С ними я провел остаток ночи и весь следующий день.
Снова ярко сияло солнце, шелестели листья на деревьях. Шел третий — последний день операции.
В гарнизон я возвратился только к десяти вечера. Плотно закрыл дверь комнаты, еще раз проверил текст подготовленной криптограммы. Погасив свет, стал медленно расхаживать по комнате.
В ветвях акации под окном шумел ветер. Опять пошел дождь. Минуты текли медленно.
Несколько кусочков шоколада разогнали наступающую дремоту, и я снова принялся ходить между столом и кроватью.
Часы показывали двенадцать. Я раскрыл окно и прислушался. Послышался далекий гул. Он то усиливался, то становился слабее, то снова нарастал. Над гарнизоном кружил самолет.
Я сел к передатчику, одел наушники, нажал на ключ. Через каждые три секунды в эфир летел условный сигнал, он звал ультракоротковолновую радиостанцию Ползунова, искал ее в ночи.
На лбу у меня выступил холодный пот. И когда я ощутил, как от напора крови готово было разорваться сердце, мембран коснулись первые точки и тире ответных сигналов.
Сжав губы и устремив взгляд в текст криптограммы, я начал передавать Ползунову:
«Слушайте внимательно. В СССР действуйте по варианту один. Ждите курьера. Передатчик и шифр сдайте жильцу седьмого номера в гостинице „Балатон“. Он же передаст инструкции центра. Пароль: „Мы, кажется, с вами встречались на Ахен-Зе? Да, я там был вместе с Тони“. Конец, повторяю…»