Он даже водил его на один из почтамтов в Вене, показывая, как и где надо поставить знак и как он будет перекрещен гостем.
И вот долгожданный час настал. Сегодня, 27 июля, давно поставленный нами знак, был перекрещен такой же, едва заметной чертой.
Теперь по пути, указанному Шварцем, на связь к Ползунову шел шпион, и этим шпионом был Мориц.
Возвращаясь с почтамта на службу, я подумал о том, в чем же основная ошибка Морица? Как охотнику за шпионами, мне было важно знать, могли бы мы его раскусить, не располагая таким неопровержимым доказательством, как черточка на почтамте?
«Известно, что напряжение нервов и двойственная жизнь, которую, как правило, ведут шпионы, подсознательное ожидание краха, приводит к промахам, — размышлял я. — И Мориц вчера, например, кажется, перехитрил самого себя.
Чем он обратил на себя внимание? Тем, что отнес изорванные бумаги далеко от своей палатки, тогда как их естественнее было бы выбросить рядом. Допустил он и другие ошибки.
Но на ошибках, как и на всяких случайностях, нельзя строить расчет. Ошибка может быть, а может и не быть, может броситься в глаза, а можно ее и не заметить.
Шпиона выдают не столько ошибки в действиях, сколько сами действия. Ошибки превращаются лишь в дополнительные улики, помогают ускорить разоблачение».
А действия этих «туристов» заключаются в том, что их все время тянет туда, где находятся советские военнослужащие.
Едва успел я, вернувшись в управление, доложить обо всем руководству и приняться за подготовку встречи двойника Ползунова с Морицем у кинотеатра, как неожиданный звонок Ибрагима из отделения милиции спутал все наши планы и сделал ненужными дальнейшие приготовления.
— Мориц и его дама в милиции, — доложил он, — и я произвожу их опрос и обыск.
С этого времени непрерывная связь с Ибрагимом осуществлялась по телефону.
Как же был ускорен последний этап в «карьере» шпиона?
Все началось с того, что группа рабочих, ремонтировавших трамвайную линию, обратила внимание на подозрительное поведение одного гражданина и его спутницы, которые прохаживались вдоль стен военного городка и вели наблюдение за ним. Они не были похожи на случайных прохожих. Ведя наблюдение, делали пометки в блокнотах; то расходились в разные стороны, то снова сходились.
Бдительным советским людям все это показалось весьма подозрительным, и они решили доложить о своих подозрениях дежурному по воинской части. По предложению Ибрагима, военные доставили их в милицию, куда прибыли и свидетели этого случая. На Морица и его даму был составлен соответствующий акт, зафиксировавший происшедшее. Подписывая акт и неестественно улыбаясь, Мориц все время повторял по немецки: «Это — недоразумение, это — недоразумение».
При опросе и обыске он не сопротивлялся. С легкостью отвечал он на вопросы Ибрагима.
Нет, нет, у них нет записей. Только вот дорожный блокнот.
«Но ведь существуют найденные в кемпинге разорванные черновики, значит, где-то лежат и страницы, переписанные набело», — напряженно размышлял Ибрагим.
— Не волнуйся, спокойно думай, — говорит Ибрагиму по телефону руководитель КГБ. — Мориц осторожен, черновики не случайность, ищи тайнопись.
Внимательно просматривая один из путевых блокнотов, вернее, большую конторскую книгу, Ибрагим вдруг замечает внизу, на пустом пространстве страницы, едва заметный вдавленный след «калибр 120», так, как если бы на предыдущей странице на этом же месте сильно нажали карандашом.
Но на предыдущей странице этих слов нет. Значит, они нанесены тайнописью. Нанося тайнописный текст, Мориц по ошибке сильно нажал на лист, так, что оттиск цифр перешел на следующую страницу.
Теперь уже уверенно Ибрагим протягивает руку к коробочке с карандашами и к «старым, уже не пишущим», как сказал Мориц, стерженькам шариковой ручки. При этом, как замечает Ибрагим, лицо шпиона покрывается крупными каплями пота. Все стерженьки оказались заряженными бесцветной пастой.
Страница за страницей шпион вел невидимые записи. Они делались через каждые три-пять минут, через каждые три-четыре километра:
«Высоковольтная линия электропередачи (фотоаппарат № 2, катушка А, кадр 24). Мост через реку, две казармы, военный аэродром (фотокамера № 6, катушка В, кадр 21–24)». И еще, и еще…
Разве похожи эти записи на пометки туристов, любующихся красотами кавказской природы!
Ибрагим требует предъявления всех фотопленок и дорожных блокнотов. Мориц вынужден повиноваться. Видно, что он теряет прежнюю самоуверенность. Руки у него дрожат…