– Вам не стоит так беспокоится обо мне, Ксения Анатольевна.
– Чай с вареньем на столе. Раздевайтесь и проходите. Не заставляйте даму ждать и повторять дважды.
Это была интересная женщина. Очень напоминала добродушную барыню, пухленькую с миловидным лицом. Но в ней угадывался сильный характер и умение стоять на своём, доводить до конца свои решения.
Мы прошли в жарко натопленную комнату и сели за стол.
– Фридрих Карлович, – продолжала Ксения Анатольевна, наливая мне чай и пододвигая варенье, – я женщина и простите заранее мою болтливость. Мы с мужей иногда обсуждаем вас. И знаете, считаем, что с вами произошла какая-то чудовищная ошибка. Я думаю, «там» разберутся и снимут с вас все обвинения. В таких делах я не ошибаюсь. За годы здесь научилась чувствовать такие вещи.
– Благодарю вас за тёплые слова, Ксения Анатольевна!
– Вы пейте-пейте. Давайте, я вам ещё подолью. – хозяйка немного суетилась. Моя кружка ещё была полна, но её это не остановило, и она добавила кипятку, – Вы умный образованный человек. А так иногда хочется поговорить по душам. А не с кем! Хоть волком вой. С мужем некоторые вещи не обсудишь. Не поймёт. Я очень обрадовалась, когда вы у нас появились. Хоть долго и не решалась, как вы заметили, с вами заговорить. Всё как-то о пустом у нас с вами речь заходила.
– Вас что-то беспокоит, Ксения Анатольевна?
Женщина заволновалась, но останавливаться на полдороги она, как обычно, не собиралась.
– Об этом непросто говорить, Фридрих Карлович. Речь пойдёт об Арсении Петровиче. В последнее время он стал сам не свой, ходит и молчит. Со мной почти перестал разговаривать. Замкнулся. Я вижу, переживает. Понимаете, когда началась война, муж стал проситься на фронт, говорил, что противно сидеть в тылу и охранять всех этих уголовников. Такой он человек. Не удовлетворили. А тут теперь другая напасть, с каждым новым днём ему всё больше хочется уехать отсюда. Недавно сказал в сердцах: «Ощущение такое, будто сам сижу за колючей проволокой, а не всякую сволочь стерегу, чтоб не разбежались. Осточертело всё! Каждый день одни и те же лица». Я уже не знаю, как помочь ему. Чувствую – переведут, но не так скоро. Арсений Петрович раньше прислушивался ко мне, сбывалось всё. А в этот раз терпение у него лопнуло. Домой придёт и всё курит, – Ксения Петровна нервно вертела в руках чайную ложечку, – Тут на днях ещё получил известие от сослуживца о повышении. Это совсем расстроило моего мужа. Я никогда не видела его таким отстранённым.
Моя рассказчица замолчала.
– Единственное, что я могу вам посоветовать в данной ситуации, Ксения Анатольевна, так это продолжать верить в себя. Вы для Арсения Петровича надежда и опора. Без вас, вашей поддержки, он не сможет справиться с выпавшим на него испытанием. Для такого, простите, амбициозного человека каким является ваш муж, подобное положение вещей подрывает ни много ни мало самый смысл его существования. Продолжайте быть рядом. Пусть он чувствует вашу близость и наконец поймёт, что вы разделяете его судьбу вместе с ним, всё поровну. Подобная мысль отрезвит Арсения Петровича, ведь он человек ответственный. Ваш муж ни в коем случае не желает причинять вам какую-либо боль. Арсений Петрович придёт в себя. Вы же знаете, терпение всегда сторицей воздаётся.
– Спасибо вам, Фридрих Карлович.
– И ещё, если позволите.
– Продолжайте-продолжайте…
– Ваша любовь – оберег для него. Вы защищаете мужа от больших неприятностей. Можно даже сказать, ваша любовь не пускает его пока с Севера. Но это правильно.
Ксения Анатольевна ещё что-то хотела сказать, но услышала открывающуюся дверь. Засуетилась сначала, а затем приняла своё обычное спокойное выражение лица и со словами: «Допивайте, пожалуйста чай», вышла встречать мужа.
– Наконец-то ты пришёл, а то доктор тебя заждался.
– Я сегодня никого больше не хочу видеть.
И прошёл мимо гостиной в свою комнату, мельком бросив на меня взгляд. Ксения Анатольевна сопровождала мужа. Затем они тихо о чём-то поговорили и разошлись.
– Благодарю за чай. Варенье было очень вкусное!
Я вышел из-за стола и направился в коридор.
– Это вам, возьмите – Ксения Анатольевна дала мне в руки увесистый свёрток, когда я оделся – даже не возражайте. Берегите себя.
– Спасибо за продукты! До свидания.
На улице было морозно. Хрустел и искрился под ногами снег. Редкие прохожие спешили в тёплое жильё. Из домов и бараков поднимался вверх густой дым.
Я шёл обратно и думал о сегодняшней беседе. Мне было хорошо понятно состояние Арсения Петровича, человека, упёршегося в кажущееся непроходимым препятствие. В эту глыбу льда, отчуждения чего-то великого могущественного, что определяет судьбу, что даёт и отбирает единственный шанс на такие долгожданные перемены. Нечто проверяет на стойкость. Худо в создавшемся положении именно невозможность найти хоть какой-то разумный довод, аргумент, объясняющий сложившийся не в твою пользу порядок вещей. Хочется заглянуть в щёлочку и посмотреть «как там», где всё решается. «Там» – близкое и одновременно безгранично далёкое. Вот когда начинаешь чувствовать существование чего-то безликого, неотъемлемого от тебя самого. Сильным людям остаётся верить в свою звезду, свой фатум, набраться терпения и не бездеятельно выжидать удобного случая изменить неблагоприятный ход событий, слабым же достаётся удел смирения и такое поражение, которое не идёт в зачёт.