– Знаете, знакомые женщины разделились на два лагеря. Одни взглядом укоряли меня, а другие завидовали. Это было невыносимо. Я не смогу вернуться домой с дочкой.
– Давайте присядем, – предложил я, когда подошли к небольшой скамеечке.
– Да, с удовольствием – согласилась Елена.
Мы сели.
– Я был в оккупации, – после непродолжительной паузы начал я свой рассказ. – Не покинул свою больницу, хотя получил предписание эвакуироваться. «Служил» немцам…
– Это не так, не верю? – вдруг горячо проговорила моя собеседница.
– Не так. Хотя со стороны многим виделось именно это. Я ловил на себе косые взгляды, сталкивался с неодобрением и непониманием, но объяснить ничего не мог, не имел права. Нелегко жить среди отчуждения. Только правда внутри помогает справиться с обстоятельствами. В вашем случае правда – ваши муж и ребёнок, две жизни, которым без вас будет крайне сложно.
Над нами, каркая, пролетела ворона, невольно прервав наш разговор. Она удалялась, но продолжала оглашать округу своим криком.
– Елена – возобновил я своё повествование, когда птица исчезла из вида – позвольте, я расскажу вам ещё немного о себе. Когда наши войска вынужденно оставили город, в него вошли немцы. Меня они приняли за своего, что позволило мне установить довольно близкие отношения с некоторыми высокопоставленными особами. В их числе был и полковник СС. Однажды, находясь в его рабочем кабинете, я стал свидетелем жуткой сцены расстрела мирных жителей. Были ли они партизанами, подпольщиками или просто заложниками, я не знал. Только в рядах обречённых оказался ребёнок. Он стоял рядом с матерью и держал её за руку. Эти нелюди приговорили даже его, малыша. Я никого не мог спасти. Но мальчик…, понимаете, должен был жить. Он ни в чём не виноват. В общем, мне удалось чудом вырвать дитя из лап смерти. Звали его Коля. Для меня он родной сын. Я очень скучаю по нему.
– Фридрих Карлович, вы давно видели сына? – тихо спросила меня Елена.
– Давно, но, надеюсь, скоро увидеть. Верю, что с ним и женой всё в порядке.
– Вы счастливый человек, Фридрих Карлович.
– Да. Вы тоже, только ещё не успели этого понять. Елена, я настоятельно рекомендовал врачам отправить вас с дочкой в ведомственный санаторий для полного восстановления сил. Мне сказали, что такой открылся недавно в Подмосковье. Не отказывайтесь. Вы должны в спокойной обстановке настроиться на новую жизнь, принять всё произошедшее и простить себя. Вам это просто необходимо для дальнейшего выздоровления. И позвольте, дать вам совет, поговорите с мужем начистоту. Вы ведь пока избегаете его, не так ли?
–Да, я просила медсестру сказать ему, чтобы пока не беспокоил и не искал свиданий со мной. А откуда вы это узнали? Хотя …, здесь и у стен есть уши и, наверное, многие обсуждают меня.
– В этом заведении не принято обсуждать пациентов. И, вообще, все стараются не говорить лишнего, особенно, если не касается лично их. Я встречал вашего мужа неоднократно, беседовал с ним. Он, по – возможности, разговаривает с врачами и привозит молоко для дочери, но к вам не заходит. Вы должны знать, Сергей переживает за вас и очень любит. – Я заметил, как робкие искорки радости загорелись в глазах Елены, и после некоторого молчания продолжил – А теперь, нам пора идти обратно. Пойдёмте. Прогулка должна быть с пользой для здоровья, а не наоборот. Ветер поднялся. Вам следует поберечься.
Елена молча встала и пошла. Весь путь до больницы мы проделали, не проронив больше ни слова. Уже расставаясь, она обернулась ко мне лицом, взяла мою руку в свои и сказала: «Спасибо вам, Фридрих Карлович!». «Всё будет хорошо» – ответил я ей. Потом Елена быстро повернулась и пошла в свою палату. «Будьте счастливы!» – пожелал мысленно вслед уходящей женщине.
Как часто люди совершают ошибки только лишь потому, что не хватает смелости на откровенный разговор. Если есть любовь, не стоит ничего скрывать и переживать всё в одиночку. Напрасно прятать что-то. Рано или поздно тайна выплывет наружу и последствия от такого молчания могут быть непоправимы.
***
В этом закрытом особняке мне пришлось провести ещё кое-какое время. Появились новые пациенты, которые задержали мой отъезд. Habent parvae commoda magna morae. 7 Как бы меня ни тянуло к семье, я понимал – пребывание здесь необходимо. Сия ступень – залог успешного возвращения к своей врачебной и научной работе.
Несмотря на всю свою теперешнюю занятость, всё же старался почаще наведываться к Елене. Я с удовольствием отмечал происходящие с ней перемены. Ушли тревожащие её страхи, появилось доверие и благожелательное расположение к другим людям. Она стала чаще улыбаться. Вообще, материнство явно пошло ей на пользу.