Во многом, чего я добился в жизни, велика заслуга Юли, моего друга и советчика. Её поддержка и помощь помогали мне превозмогать себя, идти вперёд. Это она научила меня признавать свои ошибки, когда я, будучи молодым, амбициозным врачом чересчур полагался на свои академические познания, не имея ещё большого практического опыта и навыка, спокойствия и трезвости мышления, что приходят позже.
Сложно поверить, но за всю жизнь мы ни разу не разговаривали друг с другом в оскорбительной форме, с повышением голоса. Глупого, дикого ора я не выношу, как не терплю никакой ругани, хамства, а уж тем более рукоприкладства. Всё это проявление отсутствия элементарного воспитания, хороших манер.
Сколько раз бывало Юля своим терпением и выдержкой гасила моё раздражение, ворчание, недовольство, связанные с усталостью. Один Бог знает, чего ей это стоило, каких сил! Я вспоминаю каким несносным порой становился, особенно когда задевалось моё честолюбие. Мне неудобно перед женой до сих пор за такое своё поведение. Максимализм – черта хорошая, но в разумных пределах, пока она не задевает близких, родных нам людей, не заставляет их безвинно страдать. Мой невыдержанный характер сильно изменился за время нашей совместной жизни.
Мы с Юлей поженились в начале 20-х годов, когда только-только закончилась гражданская война. Новая власть укрепилась. Не всем, конечно, она пришлась по душе. Однако, недовольства и открытые выступления против неё уходили в тень. Чувствовалось, что Советы пришли надолго и сил, способных пошатнуть её строй внутри разрушенной страны, не находилось. Народ устал от кровавых конфликтов, желая зажить мирной жизнью. И хоть костёр напряжения ещё вспыхивал изредка то тут, то там, в пожар перерасти он уже не мог. Зарево войны начинало забываться. Шрамы же, раны на теле земли оставались открытыми, требовалось время на их затягивание. Среди людей продолжали царить страхи, боль, неуверенность. Новая власть обещала стабильность, защиту, справедливость. Ей верили, видели, она делала конкретные шаги в своих обещаниях.
Политика как тогда, так и позже меня не интересовала вовсе, разве что касательно моей области деятельности. Я продолжал заниматься наукой и своим призванием. При любом правлении, будь то диктатура или демократия, врачи остаются востребованными. Ведь болезни не разбираются в режимах, политических играх. Они приходят, как непрошенный гость, и способны унести с собой человека туда, откуда явились. Недуг – есть сигнал о нездоровье личности, а в случае эпидемии и целого общества. Это веское предупреждение нельзя игнорировать. Особенно в переломные для народа годы, время душевных надломов, падений и взлётов.
В эти трудные годы становления страны мне предложили заниматься не только преподаванием, но и организацией «охраны здоровья трудящихся». Я исколесил пол России, был в Средней Азии, на Кавказе. Везде видел нищету, разруху, но ей противостоял энтузиазм, порой голый, строителей светлого будущего, который поражал меня своей решительностью, смелостью, а, главное, полным отсутствием какой-либо выгоды, корысти для себя лично. Молодые люди, посвятившие свои жизни без остатка труду на благо своего народа, жертвовали собой, когда восстанавливали хозяйство в сложных климатических условиях, гибли от пуль басмачей, бандитов и прочих несогласных с «народной» властью.
Страна менялась. Она возрождалась в напряжении духовных и физических сил.
Мне было приятно осознавать, что и я вносил свою скромную лепту в общее дело восстановления России, истерзанной гражданской непримиримостью.
Я лечил, учил, организовывал больницы, и везде куда бы не послала меня судьба со мной делила мою участь и все тяготы командировок Юля. Мне кажется, что слова не смогут выразить всей полноты благодарности в её адрес, поэтому единственный способ передать свои чувства – это любить ещё сильнее. По – моему, это самый верный путь.
Потом был самый незабываемый радостный момент в моей жизни, когда Юля сообщила, что у нас будет, наконец, ребёнок. Несколько дней я вне себя от нахлынувших чувств, окрылённый, счастливый, провёл точно в экстазе. Работа спорилась как-никогда прежде. Вещи, которые неизменно вызывали во мне раздражение или неудовольствие, перестали меня заботить. Словно на крыльях я летел домой, носил аккуратно Юлю на руках. Окружил её всей той заботой, теплотой и вниманием на какое тогда был способен. Доставал и приносил дефицитные продукты, чтобы немного побаловать свою любимую.