…Здесь было тихо, как, впрочем, и всегда. Ничто не нарушало последнего приюта человека. Разве только вороны изредка кричали на своём языке, переговариваясь между собой, да ветер тихо шуршал под ногами. Найти место Фридриха Карловича мне не составило труда. Уже подходя к нему, заметил, как пожилая пара, державшаяся за руки, медленно повернулась от него в мою сторону. Женщина в руках держала платок, спутник же молчаливо её поддерживал, украдкой, с беспокойством, поглядывая на заплаканное лицо. Они неспешно прошли мимо меня, каждый погружённый в свои мысли, может, воспоминания. Похоже, доктор, значил для них очень многое.
«Здравствуйте, Фридрих Карлович! – поприветствовал я профессора, глядя на его фотографию, – Теперь вы снова с женой (она покоилась рядом). Не получилось больше увидеться нам. А ведь я хотел о многом вам рассказать. Отныне и я верю в счастье и любовь! Её зовут Рита. Она геолог. Там, среди бескрайних сибирских лесов и состоялась наша встреча. Вы изменили мою жизнь, и за это я вам очень благодарен. У меня всё-всё хорошо. Знаю, что радуетесь за меня. Рукопись вашу сохраню и, придёт время, опубликую её. Обещаю вам».
Я задумался. Много цветов, ещё совсем свежих, лежали передо мной, создавая неповторимый саван; покров из сердечной благодарности людей, что приходили и продолжали приходить сюда, чувствуя в этом внутреннюю потребность.
Мне как-то сам собой всплыл из памяти один разговор с профессором. В тот день нависшие тяжёлые тёмные тучи, медленно собиравшиеся с утра, закрыв всё небо своей громадой, наконец, разродились к вечеру проливным дождём с сильными порывами ветра. Деревья качались, трещали, гнулись, но стояли. В окна веранды, где мы сидели, неистово бились ветки яблони, падали на землю ещё не созревшие плоды. А внутри дома было уютно и тепло. Погода тогда разбушевалась не на шутку. Фридрих Карлович, видя такое дело, любезно предложил мне остаться переночевать. Отпала, таким образом, необходимость возвращаться домой «по стихии». Я полностью расслабился. И наша интересная беседа продолжилась. Мы коснулись темы войны, точнее её окончания. Вообще, профессор не жаловал разговаривать на этот предмет, но меня интересовал один вопрос, и он дал на него свой исчерпывающий ответ.
«Молодой человек, в конце войны, несмотря на страшную разруху, ожила великая надежда на светлую жизнь. Она читалась на лицах людей, а, поверьте старику, многомилионные искорки в таком случае способны заряжать небывалым оптимизмом всё вокруг. И вслед за подвигом победы над фашизмом шёл на смену не менее, а, может быть, более значимый – подвиг восстановления, подвиг самоисцеления народа от ран. Об этом не принято говорить, но первое время было крайне напряжённым. После войны накопившаяся чудовищная усталость и стресс выливались в обыкновенную пьянку. Такое надо было просто пережить, перетерпеть. Настоящие солдаты, не раз смотревшие смерти в лицо, порой выглядели как опустившиеся люди. Но осуждать их не поворачивался язык. Это оборотная сторона виктории, добытой высокой ценой искалеченных человеческих судеб. Но, не смотря на естественный мутный осадок, поднявшийся со дна истерзанной народной души, всеобщее ликование, братство делали своё великое дело. Они сближали, скрепляли доселе незнакомых людей. Одно счастье на всех! В мировой истории можно по пальцам одной руки пересчитать подобные значимые события.
Но прошло совсем немного времени, и великое пламя надежды на новую жизнь постепенно чьей-то безжалостной рукой было затушено и заменено подделкой. От этого очень больно и обидно. Понимаете, Михаил Александрович, поколение, пережившее небывалое испытание, познавшее голод, страх, смерть, страдания, испившее их до дна, заслуживало значительно лучшую долю, чем ту, которую оно в итоге получило. Оно выжило и стало сильнее, мудрее только благодаря тому, что каждый думал не о себе прежде всего. А об одной победе на всех. Строить и восстанавливать начали «для всех». Сейчас же люди стали всё больше думать о себе, о комфорте, о быте. Я не говорю, что это плохо. Человек должен улучшать свой быт. Вопрос в другом, достигнутое единение стало рассыпаться на «моё, для меня». Это шаг назад. Ваше поколение теперь просто обязано предложить новую объединяющую идею, не бутафорскую, а настоящую, иначе вашим детям, внукам найти её станет совсем трудно. Они увязнут в быте, и к чему приведёт такой путь лучше не знать. И единственной панацеей от всех напастей станет именно любовь. Да-да. Придётся вернутся к её простым принципам, понятным для всех. Любви ко всему живому, друг к другу, к миру, а не только к себе единственному и неповторимому. Вот тогда и установится на земле рай».