– «Нитеведение», «Контактная социология миров», «Прикладное плетение чар и амулетов», «Магия пространства»?
Проверяющий становился всё угрюмее и угрюмее по мере того, как я отметала названные им предметы.
– Ясно, – резюмировал он для себя что-то. – По каким критериям вас назначили на Контакт?
– Один Маяк второго уровня из основного резерва получил пятый провал.
– И? – магистр ждал продолжения, но большего я не могла ему сообщить. Это всё, что я знала сама.
– И меня назначили на первый Контакт. Я смогла взять пять нитей, поэтому меня перевели в основной резерв.
– Так просто? – недоверчиво уточнил он. – А тесты? Совместимость с куратором?
– Мне подошёл первый же куратор, поэтому дальше ничего выяснять не стали.
– О том, что вы универсальный реципиент, стало известно тут или в столице?
– Генерал Куд проверил на мне всех кураторов СКМ Далегора, которые на тот момент работали. Оказалось, что мне подходят все.
– Генерал Куд оказался куда сознательнее своих коллег из столицы, – Вист вздохнул и задал вопрос, которого я уже давно ждала:
– Почему у вас в деле стоит печать «профнепригодна»?
Я потупила глаза. Сейчас придётся очень постараться, чтобы магистр мне поверил, ведь я собиралась утаить часть информации.
– На Контакте второго уровня одна из нитей завязалась узлом. Чтобы спасти меня, генерал Куд приказал захлопнуть Врата. СКМ потеряло часть старых нитей, а новые были оборваны. Среди них были также божественные миры, поэтому…
– Администрация СКМ настолько разъярилась, что выместила на Маяке свою досаду, – догадался Вист. Он пригладил выбившуюся из чёлки прядь и задал вопрос, на который я собиралась соврать:
– Вы могли опротестовать и провальный Контакт, и этот позорный штамп у куратора. Почему вы этого не сделали?
– Его… тогда не было на месте, – выдала я чуть, запнувшись. – А потом генерал Куд предложил мне место здесь.
Магистр Вист вскинулся как ищейка, у него даже ноздри затрепетали в попытке уловить ведомый только ему запах, он закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то, и уверенно выдал:
– Ложь.
– Что? – испуганно переспросила я.
– Вы лжёте, – холодно ответил Вист, - значит, наш договор расторгнут. Либо вы отвечаете сами, либо я узнаю теми методами, которые вам так не нравятся.
Я поглубже забилась в кресло, чувствуя себя загнанным зверьком. Всё же Пульсар страшнее эльфа. Особенно такой, как сейчас. Скорее всего, магистр сам не понимал, какое производит впечатление: он подался вперёд, словно почуявший добычу хищник; синие глаза вспыхнули ярче; а руки сжали подлокотники настолько сильно, что часть щупов переломилась. Он же этого и не заметил.
– Я даю вам последний шанс. Всего семь вопросов. Мне нужна только правда, иначе…
Он не стал договаривать, и от этого было ещё страшнее.
– Вы пошли к куратору?
– Да, – тихо ответила я.
– И он вам отказал?
Я закусила губу. На этот вопрос я не могу ответить «да» или «нет», так как оба будут ложью.
– Маяк, магистр отказал вам в прошении? – с нажимом повторил Пульсар.
– Не совсем, – пробормотала я. – Он был занят.
– Чем он был занят?
– Работал с Маяком.
– То есть? – непонимающе переспросил Вист. – И как это могло помешать принять ваше прошение?
– Он был очень увлечён… процессом.
– Не понял, – нахмурился магистр.
Жар залил щеки, шею и даже уши.
– Магистр Вист, пожалуйста, можно я отвечу на другой вопрос?
Но его не потребовалось. В отличие от Зиндака, Проверяющий соображал не так туго.
На его лице проявилось понимание, а затем что-то близкое к отвращению.
– Теперь ясно, почему вы так испугались в лазарете, – Пульсар покачал головой и замолчал на время, что-то обдумывая. Затем его синие глаза проницательно уставились на меня: – Вы должны понять, что я вынужден спросить: а с вами магистры столичного СКМ так тоже «работали»?
– НЕТ! – возмущённо вскрикнула я.
Сама мысль об этом была настолько омерзительной, аж мурашки по спине пробежали. Я, возможно, была не самой примерной студенткой, но кое-какие правила выучила наизусть. Например, правило семнадцать гласит, что между Маяком и куратором или обучающим его магистром запрещены личные отношения. Именно этот эдикт спас меня в тот единственный раз, когда один из приезжих магистров попытался сделать мне непристойный намёк. Пробурчав о том, что «не все правила надо соблюдать, а часть откровенно устарела», он быстро ретировался, а я получила репутацию недотроги, чему была несказанно рада. Этот тут, в Далегоре, преподавательский состав довольно молодой и, чего уж греха таить, привлекательный. В столице устраивались работать уже заслуженные маги: оплывшие от бумажной работы ветераны, мечтающие о непыльной и приятной работёнке.