«Прости», — прошептала я. «Прости меня».
Да ведь он лучше всех людей, кого я знала до сих пор. У него остались пятеро детей… Сейчас мне казалось, что поверни время вспять — и я бы промолчала о восстании. Да, жаль Элдженета и Снарка. Но может, их и не убили бы. А мятежников убьют наверняка. А все они, наши пилоты, не стоят и мизинца одного Танга.
Одно только и уменьшает чувство вины — мне-то предстоит не менее страшное время, чем Тангу. Только он погибнет за Родину и товарищей, за светлые идеи, в которые искренне верит. А я погибну по глупости и злой воле Лилиан Найс.
Мне еще только 19 лет. Я не хочу умирать! Не хочу. И еще так нелепо. И так страшно.
До подпространственного выхода системы Белларон идти оставалось почти неделю. Я впала в какую-то апатию. Никто не пытался меня допрашивать, вообще я никого не видела, кроме охранника, трижды в день приносившего мне еду. Мне ничего и не хотелось. Все вспоминался Танг, лицо его стояло перед глазами. Я не хочу, чтобы он умер. Мне, может быть, и поделом. Я виновата сама. Я во всем запуталась, ничего не понимаю в жизни… мне даже и защищать нечего. На Империю мне плевать. Уже плевать. А умираю я по ошибке и по глупости. Да и правильно, если по большому счету. Я ведь никому не нужна во всей Вселенной. Микина мать, и та, наверное, проронит слезинку, если с Микой что-то случится. А у меня — ни родителей, ни детей, ни любимого человека. Друзья — ну что друзья… Вот Танг был моим другом, так я его предала. Правда, иначе пришлось бы предать других — Элджи, Снарка… Снарка я подло соблазнила, даже без всякой любви. Просто из спортивного азарта — вот надо мне было этот заговор раскрыть. Никакой любви, даже и искренней убежденности, как у беллари — и той у меня нет и не было. Просто так, можно сказать, цинично совратила женатого человека.
Так что для всех будет лучше, если умру я. Именно я. Все равно я никому не нужна, да и себе самой уже не очень-то нужна.
Хорошо бы только, чтобы побыстрее. Боли я уж очень боюсь, если честно.
Я все время думала, а что там, за порогом. Раньше эта мысль меня редко тревожила. Было такое чувство, что я в Легионе, я его часть, и моя смерть вообще не важна. Все умирают, и я умру, а Легион остается. А вот сейчас я осталась совсем одна. До такой степени одна, что мне не за что умирать. И я не часть чего-то там, я сама по себе — так, пылинка какая-то…
Раньше иногда мне думалось, что ничего там, за порогом нет. Черная пустота. Сон без сновидений. Странно, но сейчас, когда смерть подступила неотвратимее, чем когда-либо, я вдруг поняла — поверила, что это не так. Может, это какая-то защитная реакция мозга, не знаю.
Но мне сейчас казалось, что там под пластами всего, что мы придумали себе в этой жизни, всей этой грязи, и злобы, и лжи, есть что-то другое еще… Другая справедливость, любовь. И вдруг вспоминались слова Танга, преданного мною на смерть.
«Нет, Синь. Есть высшая правда, высшая справедливость».
И почему-то я надеялась, что кто-то там, ну тот, кто проводит в жизнь эту высшую правду, просто пожалеет меня. И простит. И может быть, объяснит мне, как нужно было поступать на самом-то деле… я ведь не со зла — я действительно просто ничего в этой жизни не понимаю.
Не знаю даже, почему это Он должен меня простить. В Легионе бы не простили. Мне ведь и гораздо меньший проступок не простили, выгнали. Но почему-то я надеялась, что Он простит… Может быть, потому, что Он — не знаю уж, Адоне-творец, или как там Его зовут — меня любит на самом деле.
Все случилось ночью, в два часа по стандартному времени. Мы были, по моим прикидкам, где-то рядом с подпространственным белларским выходом, шли на ионных. Я спала, и свет был, как обычно ночью, притушен.
Страшный толчок сбросил меня с койки. В следующее мгновение я была на ногах. Новый толчок потряс корабль, я едва удержалась, чтобы не влететь носом в стену. Вцепилась в намертво закрепленные ножки кровати. Что же случилось, Адоне-всемогущий?
Что случилось? Грохот и треск… и толчки. Воля ваша, больше всего это похоже на космический бой.
Шибаги. Наверняка шибаги. Пираты-одиночки или, что еще хуже, вооруженные силы глостийской мафии. Больше некому. Не квиринцы же в самом деле на нас напали. Сколько про квиринцев гадостей ни говорят, почему-то еще ни разу не слышала я об их нападениях на наши суда.
Шибаги. Но может быть, катер отобьется, ведь все-таки какое-то оружие на нем стоит.
Я вдруг с ужасом поняла, что желаю победы полицейскому катеру. Все лучше, чем шибаги.
Еще один толчок, и все затихло. Как ужасно это слепое состояние… Адоне, что там происходит? Что?!
Шаги по коридору. Грохот. Дверной скрип. Я вскочила.
Их четверо, и они уже открывают решетчатую дверь моего отсека.
Глава 2. Дно Галактики.
Самсон Аригайрт, самый богатый землевладелец Глостии, собственник Глостии-4, Нейамы, аристократ и спортсмен, обладал нежным и романтическим сердцем.
Под этой великолепной внешностью — сверкающие голубые глаза, белокурые локоны до плеч, гора мышц, рост, позволяющий наблюдать свысока остальное человечество — скрывалась душа романтика и флибустьера. Он и был таковым!
Ведь не жажда наживы гнала его на поиски приключений в черных опасных пространствах, он получал и без того баснословные прибыли со своих плантаций бэнга, со своих радиоактивных рудников и фантастических курортов на соленых озерах.
И не поиски новых ощущений его гнали — Аригайрт мог иметь их предостаточно в своих нейамских поместьях, обустроенных его необузданной фантазией и неисчерпаемым кредитом во всех банках Глостии. Там же к услугам Аригайрта всегда были мужчины, женщины, мальчики и девочки, душой и телом полностью принадлежащие ему. Лично. Никто не знал имен этих людей, никто не искал их. Аригайрт не был жесток к своим подданным. О рабах он заботился, как нежный отец. В конце концов, он ощущал некую ответственность за них. И был у Самсона благородный и возвышенный талант, и любимая работа: как ваятель отсекает все лишнее от куска мрамора, так и Аригайрт умел увидеть в любом человеке и выделить, обработать, заставить засиять звездой то главное, для чего этот человек был предназначен, рожден на свет.
Что же время от времени гнало Аригайрта в космос? Быть может, извечная тяга мужчины-мальчишки к дорогим военным игрушкам… Как любовно он оборудовал свой собственный ландер, как модифицировал его! На таком ландере можно выдержать бой и с катером или даже квиринским патрульником. А крейсер Аригайрта — «Непобедимый» — действительно был таковым, броня, оружие, полсотни самых отборных ребят в команде — все это позволяло одерживать легкие победы не только над беззащитными гражданскими судами.
Вот теперь ему удалось взять серетанский полицейский катер. Хотя корабль примитивный, все же это победа. После нее он приказал немедленно совершить серию прыжков — дабы избежать преследования. Капитан и команда принялись за работу… Аригайрту же после перенесенного стресса был необходим основательный ужин, легкие нейамские вина с разумной долей сэнтака, умеренный приятный секс (для этого он отобрал двух умелых маленьких девочек из сераля), и наконец крепкий здоровый сон в личных покоях.
После пробуждения Аригайрт воспользовался услугами девочек-массажисток, затем поплавал в бассейне, позавтракал… Самсон Аригайрт очень тщательно относился к своей внешности и здоровью. Вот и сейчас он возлежал на высоком кресле в Фарфоровом Отсеке, в утреннем бордовом шелковом костюме, поставив на подушечку босую правую ногу, и хорошая, только слишком запуганная темнокожая девочка с Гоны делала ему педикюр. При каждом резком движении хозяина девочка вздрагивала, едва не вжимаясь в пол. Аригайрта подобное поведение возбуждало, но он сдерживал себя. С девочкой следовало обращаться ласковее, приучить к тому, что рука мужчины может дарить и наслаждение. Во имя высшего творчества, воспитания Человека Аригайрт готов был пожертвовать собственным удовольствием. Шлифовать подвластных ему людей, где-то добавить страха и покорности, где-то чуть-чуть благодарности, нежности и любви…