— Так все же перепутала?
— Доза была слишком большая.
Борисоглебский схватил вазочку и сжал так, словно масло собирался выдавить. Кира стиснула зубы.
— Мне клещами из тебя вытаскивать?
— Соседка потом рассказала мне, что накануне к бабке приходил газовщик. Больше ни к кому, только к ней.
— Полиция знала?
— У соседки с перепугу все вылетело из головы. Вспомнила позже, но решила: раз бабку уже похоронили и с тех пор к ним никто из полиции не приходил, можно об этом забыть.
— Поняла. Полиции даже в голову не пришло искать криминальный след.
— Не пришло.
— Соседка видела газовщика?
— Видела. Говорит, был в форменной одежде и с чемоданчиком. Все честь по чести. Никаких особых примет она не запомнила.
— А узнать смогла бы?
— Понятия не имею. Фото Кружилина я ей показывать не стал.
— Понимаю. Вряд ли он сам стал бы рядиться в форму газовщика.
Кира произнесла это так, что Андрей понял: она поверила.
— Можешь сказать, какие документы пропали после его посещения?
— Кое-что пропало, но позже.
Кира решила набраться терпения.
— Подробнее можно?
— Бабку нашла соседка. У нее хранился запасной ключ на всякий пожарный. Она уверяла, что в квартире был обычный порядок, все вещи на своих местах. Но когда через три месяца я впервые вошел, то понял — тут побывали.
— Может, это сердобольная соседка?
— Исключено. В день похорон она вернула ключ моим родителям.
— Могла сделать дубликат.
— В принципе, да, но… Понимаешь, в шкатулке прямо на столе лежали деньги и украшения. Баба Поля любила брошки и умела их носить.
Андрей улыбнулся и наконец оставил вазочку в покое.
— Все, что могло заинтересовать соседку, было на месте, а из компьютера, например, забрали жесткий диск.
— Твоя бабушка работала на компьютере?
— В своем деле она была профессионалом. Или ты думаешь, что в архивах ведут записи в амбарных книгах?
— Бумаги какие-то были?
— Были, но все самое важное она хранила в компьютере.
— Однако бумаги, как я поняла, тоже забрали.
— Не все. Кое-то осталось.
— Ты должен мне их показать.
— Как раз на следующие выходные я собираюсь к деду Паше. Если хочешь, поедем вместе.
— Это куда и кто у нас дед Паша? Муж бабы Поли?
— Ее брат. Живет в тридесятом царстве среди мхов и болот. Я у него не был сто лет. Обещал навестить.
— Документы у него?
— Надеюсь.
— А где это? Скажи точнее.
— На границе с Вологодской областью. Километров шестьсот отсюда.
— Ого! К такому вояжу, наверное, подготовиться надо.
— Готовься. Сшей мешочек для сухарей и купи болотные сапоги.
— Все так серьезно?
— Шучу.
Но шутить он вовсе и не думал.
Ночные бдения
Он не мог спать в темноте и ненавидел себя за это. Даже более, чем ненавидел. Презирал. Впрочем, временами ему удавалось утешиться тем, что подобные фобии появляются в раннем детстве, когда существо еще не самоидентифицировалось, поэтому не стоит искать в его слабости некий сакральный смысл. Помогало, но ненадолго. А в последнее время эти уговоры самого себя просто бесили.
Его избранность не терпела полумер и полутонов. Он должен воплотиться весь, без остатка, а значит, изжить все, что роднило его с теми, кого он презирал больше, чем свои слабости.
Людей он видел насквозь и умел мастерски расковыривать их мерзкие души. До самой сути, до такой глубины, о которой не знали и они сами. И чем дальше, тем меньше ему хотелось родниться с ними даже в малом.
Даже в такой ерунде.
Он заставил себя выключить ночник и долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь силою воли отключить сознание.
Сегодня был суетный и энергозатратный день. По идее, он должен просто вырубиться в первую минуту, как голова коснется подушки. Почему же не отпускает?
Может, потому, что в последнее время в продуманную и тщательно выстроенную модель его пути стали вторгаться какие-то непонятности. Словно посторонние и пока еще невнятные шумы. Откуда? От кого?
Он повернулся на спину. Может, эта смутная тревога есть послание от НЕГО? Или не просто послание, а предупреждение?
Он невольно открыл глаза, и рука тут же непроизвольно потянулась к выключателю.
Ярким пятном лампа отразилась в черном прямоугольнике монитора.
О чем ОН может предупреждать?
Об осторожности?
Или о том, что в его алгоритме учтено далеко не все?
О том и о другом он и так думал беспрестанно. Каждый день, каждое мгновение.