Кира помолчала.
— Ладно. Оставим пока. Ты сказал, что Кружилин — потомок того самого маньяка. Пусть так — хотя это утверждение нуждается в железных, даже железобетонных доказательствах, — но это не указывает, что он убийца. Это вообще ни о чем не говорит! Возможно, купив записи, изобличающие его предка, он просто хотел, чтобы этот факт не стал достоянием общественности и не вызвал ненужного резонанса?
— Нет. Кружилин хотел другого. Он решил повторить путь «серой обезьяны».
— Маньяком стать?
— Маньяками не становятся. Ими рождаются.
— То есть Кружилин при помощи девушек… сатану вызывал?
— Бабка Поля пришла к выводу, что Кружилин, как и его предок, хотел стать антихристом. Перевоплотиться. То есть обрести дьявольскую силу своего хозяина и бессмертие впридачу.
Кира помотала головой.
— Чистой воды… бредятина. Не может быть, чтобы Кружилин в это верил.
Андрей упрямо повторил:
— Эти записи были опасны для него. Если бы дневники прочли какие-нибудь упертые аспиранты, стали копать — а копать стали бы, ведь в них упоминается знаменитая Зинаида, — и установили, что великий Кружилин является потомком «серой обезьяны», это стало бы прямым доказательством его вины.
— Да какой вины? — снова начала раздражаться Кира. — Убийства случились через девять лет после кражи!
— Вот именно! Дневники стали пособием, а заодно он и соломки себе на будущее подстелил!
Глаза Борисоглебского горели инквизиторским огнем, голос срывался, и Кира решила, что следует сбавить обороты.
— В том, что ты говоришь, нет логики, — как можно мягче произнесла она, — но, как я понимаю, именно к этому выводу пришла твоя бабушка.
— Да. Однако бабка пошла дальше и стала…
— Она даже не сомневалась, что Кружилин унаследовал семейное помешательство? — перебила Кира. — Неужели современный человек способен верить, что может стать… даже не произносится… дьяволом?
— А если он проверить решил? Ведь гибель его предка сто лет назад шестого июня шестнадцатого года во время ужаснейшей грозы так и не была расследована. «Серая обезьяна» просто исчезла. Тела не нашли.
— То есть Кружилин решил, что тот достиг цели и теперь из преисподней помогает своему потомку повторить его подвиг?
— Ты иронизируешь, потому что смотришь на все с точки зрения нормального человека.
— Никто еще не доказал, что Кружилин сумасшедший.
— Говорю тебе: он хотел эксперимент провести.
— И ради эксперимента стал убивать девушек?
— Среди которых оказалась Ирина.
— Уффф… Кошмар какой-то! Твоя убежденность просто ошарашивает!
Кира с силой потерла лицо, пытаясь нащупать в разговоре твердую почву.
— Ну хорошо. А каким образом Гиппиус могла стать свидетелем убийства? Она что, специально выслеживала маньяка?
— Нет, — помотал головой Андрей и наконец выключил телевизор. — Это произошло случайно.
— Зинаида рассказала о случившемся сестре, а та сделала записи?
— Ну да.
— А почему записи вела сестра, а не сама Зинаида?
— Не могу сказать. Но, в принципе, догадаться можно. Такое потрясение трудно хладнокровно описывать.
— Но ведь Татьяна могла и приврать. Добавить от себя.
— Да зачем ей это? Впрочем, позже Наталья тоже подтверждала описанные факты в разговорах.
— А Наталья — это кто?
— Еще одна сестра. Вообще сестер Гиппиус было четверо. Зинаида — старшая. Татьяна — следующая. Потом Наталья и Анна. Татьяна росла под сильным влиянием Зинаиды, которую вспоминала как личность тираническую. Но именно с ней та поделилась.
— Но записи об этом, как я понимаю, пропали. Выходит, доказательств нет?
— Сохранились воспоминания тех, кому об этом поведала Наталья.
— То есть даже не Татьяна. Игла в яйце, яйцо в ларце, ларец в зайце. Все очень запутанно и зыбко. Рассказы и пересказы к делу не пришьешь. Неубедительно как-то, если честно.
— Тому есть причины. Татьяна и Наталья не уехали вслед за Мережковскими в Париж, поэтому были арестованы и сосланы. Ясно, что на Соловках вести дневники было затруднительно. Потом они жили на поселении в Новгороде и ютились при алтаре закрытой церкви. Одна была художницей, другая скульптором. Голодали ужасно. В конце войны попали в Псков, потом в Германию. Узнав об этом, Зинаида выслала деньги и приглашение, но во Францию сестры не поехали. Вернулись в ту же келью при церкви. Там и умерли. Похоронены в Волхове.
— Так. И о чем нам это говорит?
— Все эти годы они были центром некоего кружка. Особенно Татьяна. Когда-то она написала портрет Блока, дружила с Андреем Белым. Не говоря уже о том, что обе были сестрами Зинаиды великолепной. К ним тянулись, о них говорили и, конечно, вспоминали. Бабка…